— Прошу, Михаил Николаевич, — Давыдов потянул на себя ручку и пропустил меня вперед.
Коридор, в котором я очутился, больше напоминал больничный. Стены выкрашены бледно-зеленой краской, на полу — кафель, на подоконниках редких окон — чахнущие цветы в горшках. Вид резко контрастировал с элегантной пафосностью остальной части корпуса.
Видимо, в управлении специально решили поиграть на контрастах и лишний раз напомнить провинившимся студентам, скольких благ они лишались, ступив на дорогу хулиганства.
Давыдов зашел в одну из дверей и через несколько секунд вышел в сопровождении высокой женщины с лицом доярки и комплекцией мастера спорта по академической гребле. И если на пузике Давыдова китель едва сходился по причине неуемного аппетита, но на этой даме форма была готова лопнуть потому, что не могла сдержать напора женской красоты. И мышц. Мышц там было очень много.
— Светлана Александровна, принимайте нового постояльца, — улыбнулся замсоветника и протянул ей бумагу с приказом. — Отдаю этого юношу в ваши нежные руки.
Я нервно сглотнул. Дама, поправив тщательно уложенные кудри, уставилась на меня.
— Фамилия! — рявкнула она так, что с одного из цветков свалился отсохший лист.
— Соколов… Михаил Николаевич. Первый курс.
— Провинность!
— Да это… В бумаге все написано.
Я даже немного растерялся.
— Читать я умею, — хриплым альтом ответила женщина. — Я требую, чтобы ты сам озвучил, за что отбываешь наказание.
Откуда она здесь вообще взялась-то? Что на вид, что по поведению — ну натуральная смотрительница женской тюрьмы. Но ладно, здесь меня не прибьют, так что можно немного и поразвлекаться.
— За приверженность традициям Аудиториума Магико! — осклабился я.
Видимо, мой ответ нарушил какой-то скрипт у нее в голове, потому как гром-баба зависла, молча моргая.
— Голову он стащил из Лабораториума, — пояснил Давыдов. — Зачинщик.
— Аааа… — протянула тюремщица. — Тогда понятно. Соколов, за мной!
Она направилась вперед по коридору, к массивной железной двери с огромным замком-воротом. Давыдов улыбнулся мне на прощание.
— Скука, Михаил Николаевич. Помните о скуке…
Тряхнув головой, я последовал за Светланой Александровной, мощный круп которой едва мог пройти в дверной проем. Впрочем, и головой она почти что задевала свисавшие с потолка лампы. Таких больших во всех отношениях женщин я никогда не встречал. А эта, казалось, могла разогнуть голыми руками подкову…
— Пошел!
Я осторожно протиснулся в полутемный коридор. Гром-баба тут же захлопнула металлическую дверь и сняла с пояса большую связку ключей.
— Сюда.