Помчались. Соблюдая правила.
Котов в дороге молчал. Водитель в собеседники тоже не навязывался; в салоне негромко бубнило «Comedy Radio», шофер порою хрюкал — посмеивался типа.
Минут через двадцать автомобиль въехал в истинно старомосковский переулок, кривоватый, с односторонним движением, и за джипом тут же, из двора, вырвался фургон «Доставка мебели»… который намертво заклинил движение.
Респект, толково получилось. Игнат неплохо знал этот район. Даже учитывая, что наружка работает на нескольких машинах, сложно представить, как ребята исхитрятся опять «упасть на хвост».
Джип, попетляв еще полчасика, завернул на парковку небольшого ресторана, и водитель, наклонившись вбок, показал Игнату пальцем на служебную дверь заведения:
— Тебе туда.
Сегодня Тополев таки поджидал Кота в отдельном кабинете. Обстановка, правда, ничуть не располагала к застолью, хотя коньяк и сырная тарелка все же стояли на низком столике. В помещении слегка ощущался запах кальяна. Федорович сидел барином, разложив руки по невысоким спинкам дивана, заложенного подушечками с вышитым восточным орнаментом.
У окна замер Марат со знакомым прибором в руках.
Топляк, молчком взирая на Игната, изобразил движением плеча: чего поделать, Кот, такие правила. Марат обвел гостя прибором, не обнаружив на нем подслушивающих устройств, повернулся к хозяину:
— Все чисто, Федорович, — и уже Игнату:
— Здравствуй, Кот. Как сам?
— В порядке. Вашими молитвами.
— Нашими молитвами, Котик, — усмехнулся Тополев, — ты скоро станешь очень-очень богатым человеком. — Но когда вор достал из кармана бархатный футляр, поморщился и отмахнулся: — Оставь пока. Поговорим. Садись.
Не выказывая удивления, Котов вернул коробочку в карман куртки, повесил ее на рогатую вешалку в углу. Обошел стол и приземлился напротив Тополева на диване, имевшем форму буквы «П».
Марат по сигналу шефа налил в два фужера коньяку и тут же вышел.
— Есть разговор, Кот, — нагибаясь к столу за фужером, произнес Топляк. — Точнее, предложение. От которого можно отказаться…
Явная незаконченность фразы и многозначительный взгляд Тополева подразумевали «…но не советую».
— Слушаю внимательно, — сказал Игнат и отхлебнул недурственного коньячку.
— Рад. — Константин сел полубоком, покрутил бокал, гоняя по его стенкам золотисто-коричневую жидкость. Полюбовался ее густой маслянистостью. — Есть у меня друг, Кот, — перевел взгляд на визави и усмехнулся над собственной формулировкой: кто-то сможет поверить, что у Константина Федоровича Тополева есть друг? Поправился: — Приятель. Очень давний. И этот друг, — решительно все-таки подчеркнул Топляк, — обратился ко мне за помощью, проблемы навалились. И одна из них — с единственной дочкой. Кондитером. Догоняешь?