А Ника совестливая девчонка. Такую как раз легче пробить на сострадание, вызвать у нее желание помочь. Причем не призраку, не обтекаемому человеку, а хорошей девочке в поварском колпаке.
— Всю правду все-таки не надо, — наполовину согласился Окунев. — И больше никаких имен!
— Конечно. — Котов говорил так мягко, словно укутывал кондитера и полицейского пуховым одеялом. — Папа Даши, Ника, очень умный человек, практически гений. Когда-то он был известным юристом, собирался написать учебник, используя материалы дел, которые вел. Папа Даши собрал грандиозный архив. Но пятнадцать лет назад его жену убили. Мама, кстати, погибла на глазах у маленькой Даши, девочка была в той же машине, которую обстреляли. Отец Даши после этой трагедии сразу отошел от дел. Но недавно кто-то начал интересоваться его архивом, и за Дарьей начали следить. Ее отец, испугавшись за дочь, обратился к Мориарти. Он, Ника, согласился передать архив этому опасному человеку, если тот выполнит ряд его поручений. А этого допустить никак нельзя. Но вот почему нельзя… тебе лучше объяснит Игорь Станиславович.
Опаньки. Неожиданно. Заслушавшийся Окунев уже понадеялся, что второй солист здесь не понадобится.
Умело скрыв секундную растерянность, капитан уверенно заявил:
— Последствия могут быть самыми отвратительными и широкими, Вероника. Нельзя знать, как Мориарти воспользуется этими досье, но если он подойдет глобально и с выдумкой… то даже биржа может рухнуть. Все очень серьезно, Ника, архив не должен попасть в его руки.
Вероника фыркнула.
— Такой архив, что биржи тряханет? А поговорить с отцом Даши нельзя? Он же за дочь переживает, не за козу. — Ника неожиданно разозлилась.
— Поговорили бы. Но он уже предпочел решать проблемы неофициальным путем. А надавить на него, увы, не получится и нечем. Чу… отец Дарьи, как уже говорилось, гениальный юрист.
— Чепуха какая-то, — прошептала кондитер, — слил бы Дашкин папа весь свой архив в унитаз, а не копил его на антресолях…
— Ника, мы не знаем причину, по которой Дашин папа обратился к Мориарти, а не к нам. Но не исключено, что причина была веской.
— А я-то тут каким боком?! — взмолилась Вероника. — Зачем мне с этой Дашей знакомиться?!
Ответ, к огромному облегчению Окунева, взял на себя Котов.
— Ника, ты уже вспомнила, что… — поглядел на капитана, — да надоело мне его «Мориарти» величать! Ника, мне тогда звонил Константин Федорович! Костя. — Вор выдохнул, спуская пары, продолжил: — Так вот. В день нашего знакомства Костя мониторил мои передвижения через телефон, то есть знал адрес, по которому я нахожусь, — услышав это, Окунев аж восхитился, как ловко вор переиначил и упростил историю с действительно фигурировавшим телефоном, — позже он связал имя одной свидетельницы по делу о «сильфиде» и мое местонахождение… Короче, он, Вероника, уверен, что ты работала со мной по «сильфиде» и ты моя наводчица. Поверь, я сделал все, чтобы его разубедить. Но… — Кот развел руками.