Вероника шумно выдохнула и опустилась на диван.
Управляющий загородным клубом уступил свой кабинет для деловых переговоров. На столике перед Аскеровым и Чудовым стояли чашки с кофе, на уголок поставили поднос с традиционным коньячным набором.
Мужчины не притрагивались ни к чему. Пить здравицы или за упокой еще, пожалуй, рановато. Никто из них не мог понять, насколько можно доверять друг другу. Моложавый, импозантный Яков Борисович был бледен и сосредоточен, на смуглой щеке приземистого Али Мурадовича красовались несколько царапин, подаренные разгневанной женой, носившей имя, в переводе означавшее «изумруд».
Молчание нарушил Чудов:
— Ты ему веришь?
Али Мурадович невразумительно повел плечом. И перевел взгляд на огромное, во всю стену, окно. За складками легкого тюля проглядывала лужайка с облетевшей клумбой, горбатый мостик над прудом, чуть дальше, по площадке для гольфа, ползала газонокосилка…
— Сейчас увидим, — все-таки ответил азербайджанец. — Я Витю тридцать лет знаю, такие проделки не в его привычках.
— Опаздывает, — имея в виду Виктора Павловича Замятина, высказался Чудов и поинтересовался: — Щеку Зумрун расцарапала или та, другая?..
Али Мурадович дернул «изумрудной» щекой и постарался угадать, что стоит за вопросом: насмешка или же мужская солидарность?
Пожалуй, судя по сочувственному взгляду Чудова, второе.
— Телевизор смотрел или по соцсетям лазаешь? — хмыкнул Мурадович и взял за горлышко бутылку с дорогущим коньяком. — Налить?
— Давай, — кивнул Борисович. И мысленно усмехнулся: «В мечеть Али ходит, коврик для намазов, говорят, в машине возит, но коньячком не брезгует». — Думаю, нам стоит разработать разговор с Замятиным: — Папа Даши не любил экспромтов.
— Ты — добрый, я — злой? — с усмешкой предложил Али. — Ты типа мозг, я плетка?
— Не претендую. Хотя пугать, прости, не слишком получается.
— Конечно. У тебя дочка, у меня три сына.
— Да, навык у нас разный.
Мурадович дотронулся до поцарапанной щеки и, вероятно, пожалел, что плетку нельзя подключать к беседам с его зверски темпераментной женой.
— Витя сказал хоть что-нибудь конкретное, когда приглашал сюда? — продолжил Чудов.
— Нет. Предупредил, что дело важное, касается тендера, и все. Еще сказал, что вместе, всем троим, нам лучше не светиться.
— Угу. Мне то же самое сказал, — вздохнул Борисович.
Дверь кабинета распахнулась, и появился худощавый пожилой господин с весьма облетевшей рыжей шевелюрой, последние кудряшки которой клубились над его конопатыми ушами. Костюм бутылочного цвета неплохо гармонировал с зелеными глазами Виктора Павловича, к его начищенным штиблетам прицепились короткие травинки от подстриженного газона на поле для гольфа. Создавалось впечатление, что Виктор Павлович взял старт от шлагбаума на въезде и совершил пробежку мимо лунок, поскольку запыхался.