Джока я обнаружила в доме, он только что пообедал. Мне очень хотелось застать его врасплох, и это получилось. Он побледнел, увидев меня, и отодвинулся от стола, вертя в руках салфетку.
— Могу вообразить, зачем ты пожаловала, — произнес он.
— Ты не отвечал на мои письма.
— Я полагал, что, может быть, ты передумаешь.
— Правда? — Я ни на секунду не поверила ему.
— Нет. Я не знаю. Все пошло не так, как я планировал.
— Я могу сказать то же самое о себе, — ответила я. Где-то в глубине души мне очень хотелось выплеснуть на него всю горечь потерь, понесенных в нашем с ним долгом, беспощадном противостоянии, назвать вещи своими именами, дать ему почувствовать, в какую высокую цену мне обошлось его участие в моей жизни. Но и своего участия в этой истории я отрицать не могла. Я также отчасти стала виновницей своих потерь.
— Пожалуйста, Джок. Только скажи, что дашь мне развод. Все уже давно прошло.
Он встал и подошел к окну, глядя на долину.
— Надо найти способ, как это устроить. Вот о чем я думаю, — произнес он наконец.
— Когда все бумаги будут составлены, я пришлю их.
Он глубоко вздохнул и, повернувшись, посмотрел мне в лицо.
— Да. Хорошо.
На мгновение его глаза встретились с моими, и в его холодных голубых зрачках я вдруг увидела — впервые за все это время — настоящее сожаление и даже тень раскаяния.
— Прощай, Берил.
— Пока.
Я повернулась и пошла к выходу. Я сразу почувствовала облегчение. Огромный груз как будто упал с плеч и испарился, когда я поняла, что больше никогда не вернусь сюда.
Расставшись с Джоком, я сразу же направилась в Грин Хиллс, на нашу бывшую ферму. Все поросло высокой травой. Оставшиеся строения — конюшня и дом — покосились. Мельница давно исчезла, а запустевшие поля покрылись сорняком, словно эту землю никто никогда не обрабатывал. Все вернулось на круги своя. С грустью я думала о невероятных усилиях, об огромном труде, который отец вложил в эту землю, о счастливых днях, которые мы провели здесь. Однако я не чувствовала запустения — прошлое словно оживало в моей памяти. Я точно знала, что оно никогда не предаст и не покинет меня и я никогда не смогу забыть, что оно для меня значило. Рядом с дорогой, ведущей к лесу, я увидела груду камней, отмечавших могилу Буллера, и остановила Пегаса.
Держа лошадь за повод, я села на камень, вспомнив тот день, когда похоронила здесь своего любимца. Я копала твердую, неподатливую землю, пока могила не оказалась достаточно глубока, чтобы никакая бродячая гиена не смогла найти его и выкопать оттуда. Теперь я видела, что ни один камень не сдвинулся с места. Буллер спокойно спал вечным сном, вспоминая свои победы. Ни один недостойный хищник не потревожил его сон, не прикоснулся к поседевшим шрамам.