Когда Карен вернулась из Дании, я старалась не слушать, что говорят о ней. Но мир колонии — очень тесный мир, избежать общения невозможно. Любой неловкий жест — все на виду. До меня доходили новости, что она заболела и некоторое время не вставала с постели. Урожай кофе в этом году не удался, и долги Карен значительно выросли. Кроме того, я узнала, что Денис внезапно уехал в Англию. Я не получала от него никаких сообщений, поэтому не знала почему. С Карен я случайно столкнулась в Матайга-клубе в Найроби в конце марта. Она заехала выпить чаю с Бликсом. Увидев их, я сама подошла к ним. В колонии иначе нельзя. Необходимы друзья, связи — сколь бы запутанные отношения вас ни соединяли. Даже если порой эта дружба обходится дорого.
— Берил, — Бликс обнял меня, — вокруг только и разговоров о том, что ваши лошади скоро выиграют все, что только можно. Это действительно так?
Мы с Карен нежно чмокнули друг друга в щеку, поздоровались. Я сразу заметила, что она похудела. Кожа вокруг глаз напоминала потрескавшийся пергамент. Щеки впали.
— Денис уехал в Лондон, — сообщила она с ходу, словно только об этом и думала. — Мы провели вместе две недели. Всего две недели после того, как одиннадцать месяцев были разлучены. Но я благодарна и за это. Стараюсь быть сильной, достойно нести свою ношу.
Что-то внутри подмывало крикнуть ей, мол, да, я так тебя понимаю. И хотя она провела с Денисом много дней вдвоем, тогда как мое украденное счастье оказалось куда более кратким, я понимала ее печаль, как никто. Я испытывала то же самое, узнав, что он покинул Африку.
— А зачем в Лондон на этот раз? — спросила я.
— Его отец умирает. Вместе с братьями они рассчитывают продать Хаверхольм, — сообщила она. — Поместье принадлежало семье Дениса не одно столетие. Трудно представить, насколько это тяжелое решение.
Она покачала головой, короткие волнистые локоны упали на лоб. Модная стрижка «шингл» отросла и выглядела неряшливо.
— Конечно, я понимаю, сейчас надо думать о семье Дениса, об их делах, — продолжила она. — Но я очень хочу, чтобы он поскорее вернулся домой.
Бликс кашлянул, как бы напоминая о себе.
— Ты уже устал слушать одно и то же, я знаю. — Она повернулась к нему. — Но что мне делать? Что, Брор, честно?
Я заметила, что Бликсу не очень-то хотелось сидеть с нами, и он нашел повод удалиться.
— Прошу меня простить. — Он встал, отодвинув стул. — Там, в другом конце зала, один мой старинный товарищ.