— А что? Разве я не похож на предсказателя?
— Ну, если вы согласитесь учить меня, то да, — ответила я, рассмеявшись. — В таком случае вы можете воображать себя волшебником сколько угодно.
Мы начали наши занятия на рассвете, пока весь Найроби мирно спал. Аэродром имел такой же заброшенный, унылый вид, как весь Найроби тридцать лет назад. Но уже чувствовалось, что очень скоро вся эта пустота наполнится жизнью, закипит работа, поднимутся здания с ослепительными витринами. Будущее уже стучалось в покосившиеся двери окружающей нас разрухи.
До меня у Тома не было учеников. Но его преподавательский опыт не имел никакого значения. Пилотирование самолета, как и поездка на лошади, во многом опирается на интуицию. Но надо запомнить несколько железных правил, от которых нельзя отступать: «Полагайся на компас», — гласило одно из них.
— Твои собственные суждения могут тебя здорово подвести. Линия горизонта тоже обманчива, и только вот эта стрелка, — он показал на прибор, — только она тебе скажет, куда следует двигаться, где бы ты ни находилась. Доверься ей, и в конечном итоге ты выкрутишься.
Самолет, на котором мы практиковались, был предназначен для полетов с инструктором. Я имела возможность изучить приборы и попробовать руль направления, при этом Том придерживал мою руку, чтобы сразу исправлять ошибки. Для того чтобы переговариваться, у нас были наушники, но вскоре Том перестал ими пользоваться.
— Тебе надо научиться самой распознавать, когда ты ошибаешься, — сказал он. — Я, конечно, могу и дальше тебя поправлять, но что толку?
Он был абсолютно прав. Дроссель, угол джойстика, хвостовой занос, руль высоты и закрылки — каждый элемент надо было изучить и знать досконально, если вдруг он откажет, особенно вначале. Иногда «Мос» неожиданно зависал и начинал терять высоту, стремительно падая на выгоревшую на солнце траву или на скалы. Причина состояла в непредсказуемых нисходящих потоках воздуха, которые обычно появлялись в предгорьях. Пропеллер иногда частил и задыхался, или вдруг, откуда ни возьмись, объявлялась непогода. Тогда надо было немедленно садиться в заросли сансевиерии, обдирая крылья, или скользить боком, рискуя сломать шасси. При этом все время сохранялась опасность угодить в кабанью нору, напороться на вывороченные корни или комья земли, погнуть стойки, расшибиться самому, а то и хуже. Надо было бесконечно тренироваться и тренироваться, чтобы правильно понимать все приметы. Однако этот вызов был по мне. Занятия с Томом и полеты на аэроплане подняли мой дух, я чувствовала себя великолепно, как когда-то очень давно.