Только когда прибор показал, что у нас уже мало топлива, мы повернули назад, в Мелелу. Том остался пообедать у нас на ферме. На рассвете он собирался улетать, поэтому пошел спать рано. А мы с отцом еще долго сидели, потягивая горячий, горьковатый кофе. В комнате было очень тихо, приглушенный свет карабкался по стенам, рисуя тени, совсем как в моем детстве. Как-то само собой мне пришло на ум важное решение, и я сказала отцу, прервав долгую паузу:
— Я собираюсь вернуться в Найроби. Завтра утром я полечу с Томом. Хочу снова учиться летать.
— Хотел бы я знать, какой в этом толк, — сказал отец.
Я и в самом деле удивила его. И хотя я не знала точно, что он подразумевает под словами «в этом» — аэропланы или мое желание покинуть Мелелу, я сказала уверенно:
— Вот полети как-нибудь с Томом. Ты сам поймешь.
Он неотрывно смотрел в черную «лошадиную» книгу, служившую ему вместо Библии многие годы. Затем закрыл ее и провел пальцами по обтрепавшемуся переплету. И покачал головой.
— Я знаю, где мне положено быть.
— Я тоже знаю, — ответила я, и в этот момент четко осознала, что в этом и состоит правда.
— А что мы будем делать с лошадьми?
— Пока не знаю. Они ведь принадлежат не только мне, но и Мэнсфилду. Наш развод может затянуться на годы. Но как бы все это ни разрешилось, я хочу жить самостоятельно, сама зарабатывать себе на жизнь. Мне просто необходимо знать, что я могу о себе позаботиться.
— И ты все это собираешься делать при помощи полетов? — Его вопрос прозвучал недоверчиво.
— Вполне вероятно. Том говорит, что в будущем самолеты будут перевозить людей из одной точки в другую по всему свету, как сейчас пароходы. И я хочу быть частью этого процесса. Перевозить почту, посылки, ну, я не знаю что. У Дениса была идея проводить разведку для охотников. — Я впервые отважилась упомянуть его имя с того дня, как его опустили в землю. Но и сейчас голос мой дрогнул, а в горле встал комок. Дух Дениса словно на мгновение возник в комнате. Ведь это из-за него я решила начать летать.
— Но это же очень опасно. Не мне говорить тебе об этом. — Отец опустил голову, раздумывая. — Правда, ты ничего никогда не боялась, верно?
— Боялась, — призналась я, сама удивляясь, какие сильные эмоции вдруг всколыхнулись внутри. — Очень боялась. Я только не позволяла себе остановиться.
Уже было поздно, мы оба устали. Я встала, поцеловала отца в лоб и пожелала ему спокойной ночи. Однако, улегшись в постель, я, несмотря на усталость, почувствовала, как внутри меня пульсирует энергия, казалось бы утраченная и потухшая. Мысли приходили одна за другой — ясные и четкие, как никогда. Мелела, увы, не надежное место. Скорее всего, она рано или поздно исчезнет, как исчезла наша ферма Грин Хиллс. Пегас умрет, как умер Буллер, — великие, прекрасные герои моей юности и детства. И отец уйдет — будет угасать от старости, а может быть, это случится внезапно. Ничто не вечно. Перемены грядут, сокрушительные перемены — от них никуда не денешься. И мне предстоит пережить их. Так в детстве я пережила расставание с матерью, когда она вдруг села на поезд и… превратилась в дым. Меня удочерило племя, они дали мне новое имя — Лаквет. Однако имя ничего не значит само по себе. Я сама создала Лаквет, выковала ее из собственной печали, научившись любить окружающий меня мир, вместо того чтобы бояться его. Восторженно вникать в премудрости охоты, углубляясь в природу, даже если она причиняет иногда боль, — вот что помогло мне пережить беду.