Он замолчал, я тоже молчала, не зная, что сказать. Затем он неожиданно произнес:
— Я думаю, что городские девушки все на одно лицо. И приторные, как конфеты в красиво оформленной коробке. Лучше я женюсь на вас.
— Что-что? — я чуть не поперхнулась от его предложения.
— Тем более что вы уже в белом в платье, — добавил он и широко улыбнулся, обнажив ровные квадратные зубы.
Я отстранилась от него, и голова у меня закружилась. Оставив Джока, я поспешила присоединиться к Дос. Она сидела за покрытым белоснежной скатертью столом и внимательно посмотрела на меня, когда я подошла.
— А он ничего, — заметила она серьезно, опершись подбородком на руку.
— Ты потанцуй с ним, он мне все нервы истрепал.
— Меня он вообще даже не заметил. — Она поставила на стол бокал с коктейлем.
— Откуда ты знаешь?
— Нет, ну ты такая недотепа, Берил. — Она рассмеялась.
— А почему нет? — Я уставилась на нее. — Вообще, все это очень глупо. Половина парней просто изнемогают от желания понравиться, а вторая ведет себя так, словно меня и нет, — смотрят куда-то вдаль поверх плеча. Ну, во всяком случае, те, у кого рост позволяет, — уточнила я с сарказмом.
— Извини, я только хотела подразнить тебя, — призналась она. — Я учту.
Я состроила гримасу и дернула надоевший воротник платья.
— Может, устроим перекур?
— Пошли. — Она кивнула. — Для меня это единственный шанс привлечь внимание хоть одного мужчины.
— Ты выглядишь отлично! — уверила я.
— На улице вместе с тобой я буду выглядеть еще лучше, — съязвила она.
Мы вышли. Было темно — такая глубокая, непроглядная темнота бывает только в Африке. Она точно заворачивает тебя в толстое одеяло — ни проблеска света. Я глубоко вздохнула, ощутив запах эвкалипта и заодно — вечную пыль, неизменную нашу спутницу. Затем прошлась по тускло освещенной веранде. В небольшом парке на другой стороне улицы на гладкой, размазанной, точно кондитерская помадка, глине недавно высадили аллею из эвкалиптов, и их аромат особенно ощущался ночью. Найроби отчаянно старался обустроить царившую здесь прежде пустоту, но гораздо более пространная и безграничная бездна, открывавшаяся за пределами города, то и дело напоминала о себе отдаленными дикими звуками, грозя все поглотить и уничтожить. Именно это больше всего привлекало меня в Африке — нетронутая дикость, соседствующая с цивилизацией. И я надеялась, что так будет всегда. Прогуливаясь по террасе, я почти физически ощущала, как темнота притягивает, зазывает меня в холодные, смертельные объятия, как она касается моего тела, скользит по коже.
— Мне кажется, вы похожи на Диану-охотницу.