– А что в ауле?
– Нету. Не вернулась из Москвы, говорят.
Помрачневший Федор Васильевич, хлопнув ребром ладони по столу, сказал:
– Ты, Бородачев, помни одно: если мы ее из-под земли не вытащим, это наше дело – последнее. Понял?
Федор Васильевич уронил голову на руки, потом вздохнул, еще раз глубоко вздохнул и начал хватать воздух ртом. Откинулся на спинку стула, схватился двумя руками за левое плечо…
В тесной кухоньке сидят Анадурдыева, хозяйка дома, двое мужчин… Застолье трогательное: квашеная капуста, соленые огурцы, картошка, гранаты, курага, сушеное мясо, туркменские лепешки.
– Я в России год жила, училась в институте, но потом бросила. Замуж выдали меня. В Москве четыре раза была. Всё там знаю. Кремль знаю, Мавзолей… – продолжает разговор Анадурдыева.
– А я – ни разу не была, вот дура, ехать-то чуть больше суток, всё не соберусь, – позавидовала хозяйка.
– Сына пошлю учиться в Москву, пусть ученым будет, – сказала гостья.
– А сколько у тебя ребят? – поинтересовалась хозяйка.
– Шесть уже, – улыбнулась гостья.
– Ой, на кого же ты их оставила дома-то? – удивилась хозяйка.
– Мама есть, дочь большая есть, – ответила Анадурдыева.
– Сколько дочери-то?
– Двенадцать.
– Ну надо же! У меня двое, а я домой с работы несусь сломя голову, думаю, натворили бог знает что! А ты такая спокойная – шестерых оставляешь! На двенадцатилетнюю! – удивилась хозяйка.
– Не всех. Маленького с собой взяла. – И Анадурдыева сложила руки на животе.
Морг. Сторож в противочумном костюме. Гольдин выходит из прозекторской. С Гольдина снимают противочумный костюм. Он моется, вытирает руки. Набирает номер телефона.
– Да, Гольдин. Прошу передать наркому, что это была обычная пневмония. Никаких признаков…
Звонят телефоны, бегут люди с бумагами с этажа на этаж. Перед Высоким Лицом склоняется его референт:
– Ваше задание выполнено. Новых больных нет. Можно доложить Генеральному Секретарю, что эпидемия предотвращена. Карантин можно снимать.
Высокое Лицо кивает:
– Снимайте!
…Распахиваются ворота больницы на Соколиной Горе. Десятки людей высыпают за ворота. Солнечный день. Из ворот выходят пассажиры поезда. Не узнав друг друга в толпе, в разные стороны расходятся старуха в унтах, Людмила Игнатьевна, Скособоченный и Гусятник. Идут члены коллегии. Григорьев разговаривает с Есинским. Есинский говорит ему:
– Понимаете… Меня взяли с Московского вокзала, в Ленинграде. Боюсь, что жена моя бог знает что подумала.
– А меня из дома забрали. Но… Тоже подумала, наверное.
Идут горничные из гостиницы, жильцы гостиницы, люди незнакомые между собой и знакомые…