! Вот оно как! Он прогуливался и не нес ничего тяжелого, только ветку! Прогуливался, совсем как какой-нибудь джентльмен, неспешно шествующий от паба «Старый лебедь» к причалу Темпла, бренча в кармане монетами и намереваясь нанять лодочника.
Возможно, Дэн еще поквитается с ним, но не сейчас.
• • •
Весь день Нед и Дэн прилаживали к основе кору, и к вечеру пристройка, более похожая на собачью конуру, чем на человеческое жилище, была готова. В эту ночь они оба уже спали там. Через дыры в стене Торнхиллы слышали, как Нед бормочет во сне, как ворочается Дэн, но все равно теперь, когда между ними было хоть какое-то подобие барьера, звуки слышались уже по-другому. Эти звуки издавали люди, пребывавшие ниже них на лестнице бытия.
Сэл повернулась к Торнхиллу, ее лицо при свете лампы казалось таким юным. Карие глаза сияли, она улыбнулась, и на щеке появилась ямочка, которую он уже и не помнил, когда видел в последний раз. «Сэл, мы сделаем это место по-настоящему хорошим, – прошептал он, и тут ему в голову пришла мысль, которую он выпалил, не подумав: – Ты и уезжать-то не захочешь». Сэл решила, что шутка удалась: «И уезжать-то не захочу!» Услыхав изумление в ее голосе, он удивился и сам: откуда у него взялись эти слова? И чтобы отвлечь ее, решил развить шутку: «Мне придется силой тащить тебя в лодку, чтобы вернуться домой, а ты будешь умолять на коленях, – тут он запищал, имитируя ее голос: – “Прошу, Уилл, пожалуйста, позволь мне остаться!”»
От смеха у нее аж слезы выступили. Осторожно, стараясь не шелестеть сухим папоротником, муж и жена обнялись, словно две ложки: она на боку, он обнимает ее сзади. Ему нравилось чувствовать ее ягодицы у себя на коленях, нравилось, как бедра вписываются в его бедра, как при каждом вдохе ее спина прикасается к его груди, ему нравилось чувствовать под ладонью ее грудь. Он был полон ее мускусным запахом, словно они были единым организмом.
За стеной из коры спали их слуги. Ему показалось, будто пришел в движение некий медлительный механизм – повернулись колеса, сдвинулись покрытые смазкой шестеренки. Сейчас Новый Южный Уэльс жил своей собственной жизнью, независимой от намерений человека – даже губернатора, да хоть и самого короля. Эта машина перемалывала и выплевывала одних и поднимала других до высот, о которых они никогда и не мечтали.
Муж и жена молчали, это было молчание близких людей. Лампа догорала – в резервуаре заканчивалось масло, фитиль тоже почти прогорел. И этим тоже сегодняшний день отличался от всех предыдущих: раньше обязательно кто-то из них встал бы, чтобы загасить фитиль и припасти остатки на завтра.