Он постарался, чтобы голос его звучал по-будничному. «Пойду переговорю с ними, – как будто речь шла о разговоре с соседом. – Все им объясню по-простому». Он заметил, что она слегка нахмурилась, но никакого иного предложения у нее не было.
«Возвращайся поскорее», – только и сказала она.
Он подумал было взять с собой Неда или Дэна, но вряд ли это был вопрос простой арифметики – столько-то человек с одной стороны, столько-то с другой. Если бы дело было только в этом, от Торнхиллов с самого начала ничего не осталось бы. Дело было в другом, а в чем – он и сам себе объяснить не мог. И он большими шагами, словно меряя ими землю, направился в сторону дыма.
Он чувствовал себя совершенно обнаженным.
• • •
Черные разбили лагерь в дальнем конце мыса, недалеко от того места, где он видел вырезанную в скале рыбину. Это было удачное место – мягкая травка, из которой тут и там росли деревья, они создавали мягкую тень и ловили ветерок с реки. Тут к тому же имелся ручей – поменьше, чем тот, что был у Торнхиллов. На участке земли, таком же расчищенном и выметенном, как и тот, на котором стояла их хижина, располагались два шалаша из коры и листьев, наваленных на несколько укрепленных крест-накрест ветвей.
Возле них высилась стопка тарелок из коры с кучей крупных ягод и большой камень в форме блюдца, полный готовых к помолу каких-то семян.
Он не сразу разглядел возле костра двух старух, таких же неподвижных и темных, как земля, из которой они, казалось, выросли. Они сидели, вытянув длинные худые ноги, тощие груди висели до пояса. Одна из них прекратила делать то, что делала, – скручивать на своем тощем бедре кусок коры эвкалипта, превращая его в толстый коричневый шнурок. За ее спиной стоял ребенок и таращился на Торнхилла. Женщины тоже глянули на него, но без всякого интереса, как будто он был мухой.
Они все замерли, как на живой картине, пока тощая собака не поднялась со своего места и неохотно не залаяла. Женщина, скручивавшая шнурок, что-то ей крикнула, какое-то одно слово, и собака затихла. Схватила на лету муху и снова улеглась, косясь на Торнхилла глазом.
Вторая женщина встала, в руке у нее болталась дохлая змея. Она кинула ее на угли, небрежно, словно кусок старой веревки, потом наклонилась и палкой засыпала змею пеплом. Затем снова уселась и, не глядя на Торнхилла, принялась перебирать ягоды.
«Вам лучше бы отсюда уйти», – сказал он мягко, но твердо. Слова растаяли в воздухе. Женщины не шевельнулись. Их лица были похожи на ткань, плотно укрывавшую их мысли, взгляд устремлен прочь. Длинные верхние губы, глубокие носогубные складки придавали им жесткий надменный вид. «Лучше держитесь подальше, – сказал он. – Подальше от нашего места».