«Им скоро надоест», – заставил он себя не понизить голос до шепота.
Снаружи, за щелястыми стенами, было темно, как в ухе. Полный враждебности воздух неуклюже ворочался. Он представил себе, как черные крадутся к хижине, ставя ступни неслышно, словно ящерицы. В этот самый миг они могут смотреть на них сквозь щели в стенах. Шум становился все громче, такие звуки издает наступающая армия.
Слова, которые они могли бы произнести, но не произносили, сновали между ними, словно какие-то существа.
Вошли Нед и Дэн – звуки их разбудили. Нед подошел поближе к лампе, будто свет мог его защитить. «Они идут за нами, мистер Торнхилл», – сказал он.
«Слышал, как они смеются, – добавил Дэн. – Видать, торопятся».
И правда: до них доносился смех. Торнхилл похолодел, представив, как они, с деловитостью мясников, готовят свои копья, острые, способные мгновенно убить белого человека.
Нед явно запаниковал. «Они свои копья навострили, кишки нам выпустят, да? – вступил проснувшийся Братец, голос его дрожал от ужаса. – Па, не дай им проткнуть меня копьем!» Он услышал, как захныкал Джонни, разбудивший Мэри. Сэл прошла в угол, где спали маленькие, и обняла их.
«Если б они хотели нас заколоть, они бы это уже десять раз сделали, – сказал Торнхилл, и подумал, что это не лучший аргумент. – Нет никакого повода беспокоиться». Однако его слова вряд ли кого убедили.
В разговор вступил Уилли: «Если им это спустить с рук, мы никогда от них не избавимся, Па. Лучше раз и навсегда показать им». Торнхиллу эти слова показались отголоском чужих слов, принадлежавших то ли Барыге, то ли Головастому Биртлзу.
Он словно заново увидел своего мальчика: упрямый переросток с длинной худой шеей, лопоухий, с решительно сжатыми губами. Он стоял, требовательно сощурившись, и чесал босой ногой другую ногу. «Возьми ружье, Па, почему ты не берешь ружье?»
Но тут вскочил Дик и решительно посмотрел на брата. «Не надо хвататься за ружье, Уилли, – сказал он. – Они просто собрались вместе, как Па и говорит». Уилли потряс его за плечи. «Чушь! – крикнул он. – Чертова чушь, вот что это такое! Надо взять это чертово ружье!»
«А ну заткнитесь, вы, оба!» – голос Торнхилла прокатился по хижине, и мальчики замолчали. Но тут из тени раздался дрожащий от страха голос Дэна: «У меня есть нож. Если гады подойдут ближе, получат ножом в брюхо!»
Стоило ему это произнести, как еще громче зазвучали высокие негодующие голоса, громче застучали копья. Воздух в хижине сгустился от страха.
Стоя возле полуоткрытой занавески, Торнхилл вспомнил ночи в Ньюгейте, как он лежал, прислушиваясь к биению собственного сердца, как заставлял себя ждать следующего удара, и еще одного, и еще, стараясь не думать о том, сколько еще ударов ему осталось. Ему вдруг стало тесно, он больше не мог вынести закрытого пространства. Его словно похоронили заживо.