Мальчуган, цеплявшийся за юбку Сэл, во все глаза со страхом смотрел на отца. Это был Уилли, теперь уже пятилетний, вытянувшийся, похудевший. Путешествие, длившееся девять месяцев, – это же четверть жизни для такого пацаненка. Торнхилл видел, что собственное дитя не узнает его в склонившемся к нему незнакомце.
Новый ребеночек родился, когда «Александр» в июле заходил в Кейптаун. Сэл повезло: схватки начались, когда они были в порту. Они позволили ему повидать ее, но только на минутку. «Мальчик, – прошептала она. – Ричард? Как мой Па?» Ее побелевшие губы не могли больше выдавить ни слова, но рука, сжимавшая его руку, сказала ему все. Его тут же погнали назад в мужское отделение, и хотя он порою слышал из-за перегородки детский плач, он не знал, его ли это ребенок подает голос.
Но сейчас у него не было нужды прислушиваться: пронзительный крик ребенка болью отозвался в ушах.
«Уилл, – сказала она, улыбаясь, и взяла его за руку. – Уилл, это мы, помнишь нас?» И он увидел ее слегка искривленный зуб, вспомнил, что происходит с ее глазами, когда она улыбается. Он тоже попытался улыбнуться. «Сэл», – начал он, но захлебнулся словами, и из его груди вырвалось только что-то похожее на рыдание.
• • •
Правительство его величества выдало миссис Торнхилл, владелице принадлежащего ей осужденного Уильяма Торнхилла, недельный запас провианта, пару одеял и хижину на холме возле пристани. Вот и все, что его величество считало себя обязанным выделить. Идея состояла в том, чтобы прислужник Уильям Торнхилл выполнял всю работу, порученную ему его хозяином, в данном случае – женой. Он был рабом во всех отношениях, обязанным полностью подчиняться. То есть злодей оставался заключенным, а хозяин исполнял роль тюремщика. Если же хозяин и раб были членами одной семьи, тогда домохозяйство должно было содержать себя самостоятельно и не пользоваться казенными пакгаузами.
Милость его величества, столь многих спасшая от виселицы, стала возможной благодаря этой изобретательной и расчетливой схеме.
Так что с этого самого первого дня Торнхиллы были полностью предоставлены самим себе.
На крутом, бесплодном, каменистом холме, где стояла отведенная им хижина, людей было что муравьев в сладком пироге. Некоторые жили в хижинах, но большинство устроилось под прикрытием огромных обломков скал, торчащих по всему склону. Некоторые сооружали что-то вроде палаток из парусины, другие плели стенки из веток. Хижина Торнхиллов, со стенами из обмазанных глиной ветвей акации, по сравнению с другими была даже роскошной, хотя полом в ней служила сырая земля.