Наконец Сэл повернулась к нему. «Он уснул, Уилл, – прошептала она. – Бедный чертенок!»
До этого момента они не прикасались друг к другу, только сидели бок о бок. Он оробел: Сэл проделала свое собственное путешествие, отделенное корабельной переборкой, и кто знает, куда это путешествие ее привело?
Он подумал, что она, наверное, чувствует себя так же. Ее плечо касалось его плеча, ее нога прижималась к его ноге, но как-то неуверенно, будто случайно. Он чувствовал исходящее от нее тепло, тепло ее плоти, ее кожи. Ее рука легла ему на грудь, поползла к лицу, пытаясь наощупь вспомнить того мужа, которого она когда-то знала.
«Благодарю тебя, миссис Хеншелл, что отказалась от милости!» – воскликнула она шепотом и расхохоталась, и в этот миг снова стала принадлежать ему, снова стала его прежней Сэл, боевой девчонкой, смеявшейся над бедняжкой Сюзанной Вуд. Он положил руку ей на бедро и склонился над ней, вглядываясь в едва различимое в темноте лицо. Но он знал, что она улыбается.
«Право, миссис Торнхилл, – сказал он, – мне бы тоже следовало ее поблагодарить». Она переплела свои пальцы с его пальцами и крепко стиснула руку. Он услышал, что она плачет, но и улыбается, плачет и улыбается одновременно. «Уилл», – прошептала она, хотела еще что-то сказать, но их руки сказали за них куда больше, чем слова.
• • •
В то первое утро Торнхилл подумал, что явившийся из темноты черный человек ему просто привиделся. При ярком свете дня трудно было поверить, что они кричали друг другу: «Пошел вон!»
Куда проще было обратиться к знакомому, к осколку Англии, заброшенному в густые леса. Сидней был чужим городом, но Торнхиллам во всем снова и снова виделась Темза. Да и выжить здесь можно было только крепко держась за нить, соединявшую их с Домом. Власти рассчитывали, что со временем прибывшие на эту землю начнут ее обрабатывать и разводить скот, но пока поселение было замкнуто на себе и жители надеялись лишь на то, что привозили корабли. Между пристанью и стоявшими на рейде судами, которые доставляли муку и горох, гвозди и ленты, бренди и ром, совсем как на Темзе, сновали лодочники, перевозя все это туда-сюда.
Всю свою жизнь Торнхилл был при веслах, так какая разница, какую воду веслами загребать – Темзы или Сиднейской бухты.
Он работал на многих, но больше всего – на мистера Кинга, который построил один из каменных складов, вплывших в поле зрения Торнхилла в самый первый день. Александр Кинг был опрятным господином, с маленькими ушками, плотно прижатыми к голове, и глубокой ямочкой на подбородке. Он был приветлив, ему нравилось приятно удивлять окружающих, и Торнхилл всегда послушно удивлялся. Его смех был тем более искренним, когда мистер Кинг подшучивал над собой.