Спустя как минимум двенадцать месяцев после прибытия осужденный мог подать прошение об условно-досрочном освобождении, а получив его, мог передвигаться так же свободно, как любой законопослушный подданный. Он мог продавать свой труд кому пожелает, а мог взять кусок земли и работать исключительно на себя. Единственным ограничением был запрет покидать колонию. Тому, кого ждала ужасная смерть на виселице, такой запрет уже не казался страшной карой.
В предстоящие до подачи прошения двенадцать месяцев хозяйкой Торнхилла была Сэл. Это стало привычной для них темой для шуток. По ночам, лежа на покрытой парусиной куче местного папоротника, который старожилы называли бангволом, он говорил: «Мадам, позвольте называть вас миссис Торнхилл», и стискивал ее в объятиях так, как рисовалось ему в воображении во время долгого плавания и как он теперь не уставал делать наяву. «Да, миссис Торнхилл. Нет, миссис Торнхилл. Всегда к вашим услугам». Многое здесь приводило его в недоумение, но только не ее тело, которое он изучил лучше всего на свете. Сэл придвигалась ближе, и папоротник под ней тоже двигался словно живое и беспокойное существо, поселившееся в их постели. «Что ж, Торнхилл, – шептала она. – Дай-ка подумать, какую услугу ты мог бы мне оказать».
• • •
Ром для обитателей этих мест был что овес для лошади. Ром был валютой, разменной монетой. К тому же ром дарил утешение, примирял с тем фактом, что обитатели колонии могли бы с таким же успехом поселиться на Луне. Здесь человек на каждом шагу натыкался на навесы из коры, покоившиеся на воткнутых в землю сучковатых палках, под навесами находились прилавки из отполированных досок, где ром можно было получить в любое время дня и ночи. На перевернутых бочках сидели мужчины, они спали, уронив головы на прилавок, но руки их крепко-накрепко сжимали опустевшие жестяные кружки, а другие мужчины, стоявшие за прилавками – сухощавые, с впалыми щеками, – молча взирали на раскинувшийся перед ними мир.
При помощи рома, о котором мистер Кинг знал, и рома, о котором он не ведал, Торнхиллы перебрались в другую хижину, ниже по речке. Эта хижина тоже была глинобитной, но побольше, чем первая, с удобствами в виде каменного очага и трубы. Крыша из коры протекала, но они не уставали напоминать друг другу, до какой степени это жилье превосходило их комнату в доме Батлера, особенно по части вентиляции.
Это была идея Сэл – разделить помещение на две половины с помощью парусинового занавеса, закрепленного на стропилах, и установить в одной половине прилавок. Она оказалась разлюбезной и проворной хозяйкой и, разливая посетителям ром мистера Кинга, радовала их своей милой улыбкой. Уилли играл здесь же, на пыльной дороге, а малыш Дик тихонько сопел в своей колыбельке.