Проплывая на «Надежде» то вверх, то вниз по Хоксбери, он прорабатывал детали своего плана – фантастического, но для него такого же реального, как румпель в руках. Если они займут этот участок, он все равно будет продолжать плавать и перевозить товары, но одновременно сможет растить кукурузу и разводить свиней для солонины. Через несколько лет – а здесь все происходит быстро – Торнхиллы смогут все продать и вернуться в Лондон, к той самой легкой жизни, которую он так ясно видел внутренним взором.
Похоже, Блэквуд не обманывал, когда говорил, что получить здесь землю легко. Существовали, конечно, определенные правила: хорошо было бы получить подписанные губернатором бумаги. Но истина, которую между строк нашептывали эти правила, истина, отрицавшая всякие бумаги, была иной, а именно: губернатору было плевать. Король Георг был хозяином всего Нового Южного Уэльса, точных размеров которого никто не знал, но какой прок королю Георгу от этой земли, все еще дикой, по которой бродят только черные? Чем больше цивилизованного народа прихватит этой дикой земли, тем больше ее можно будет прихватить потом. И вообще: сотни акров дикой земли казались справедливой платой за риск, который эти люди были готовы взять на себя, и за труд, который они были готовы вложить.
Все, что требовалось, – найти пока ничейный кусок. Посеять зерно, построить хижину, назвать место своим именем – Смита там или Фланагана – и не обращать внимания на тех, кто будет утверждать обратное.
Все это время он держал мысли о мысе, похожем на большой палец, при себе, это была его согревающая душу тайна. С того самого ночного разговора с Сэл он никому об этом не рассказывал – как будто оберегал ту землю от сглаза. Он не мог забыть мир и покой, скрытые тростниками и мангровыми зарослями, эту мягкую возвышенность, такую же сладкую, как тело женщины.
• • •
Сэл снова была беременна, уже два месяца как. Что-то они зачастили, эти детишки, следующий намечался сразу после того, как она отнимала от груди предыдущего. В Лондоне хватало всяких бабок, которые могли помочь в таких ситуациях. Здесь же имелась только одна, на Черч-стрит, но и ее обиталище, и она сама были такими мерзкими, что он не позволил бы Сэл и близко к ней подойти.
Каждый ребенок был еще одним звеном в цепи, приковывавшей его к Сиднею. С проявлением очередного малыша было все труднее сняться с места и начать новую жизнь. Но он обязан сделать этот шаг. Он хоть всю жизнь готов ждать подходящего момента.
Наступление нового 1813 года они отмечали праздничным ужином, состоявшим из жилистого петуха, которым вместо монет расплатился с Сэл один из постоянных посетителей, и бутылочки лучшего рома из их запасов. Сэл, когда ждала ребенка, обычно становилась по ночам смелее, и, вспотев от ночной жары и выпитого рома, они с Торнхиллом по-настоящему отметили праздник.