— Рокси! — бросив кобуру, Илья полез под стол за болонкой. — Иди ко мне!
Когда, спустя примерно минуту, Лунин вновь поднялся на ноги, прижимая к груди Рокси, то увидел следующую картину. Подцепив кожаную перевязь вилкой, Сипягин внимательно разглядывал покачивающуюся у него перед глазами кобуру.
— Вы уж простите меня, Илья Олегович, но, по-моему, вы недооценили роль данного предмета, — свободной рукой адвокат поманил Лунина к себе. — Вы посмотрите, что там внутри. Этого хватит, чтобы целый питомник из строя вывести, не то что вашу малышку.
Рокси в очередной раз чихнула.
— Перец, — объяснил Сипягин, — в кобуре полно перца. Я так понимаю, Илья Олегович, поисковые навыки вашей собачки на кого-то произвели довольно сильное впечатление, и этот человек, понимая, что вы, несомненно, попытаетесь отыскать табельное оружие своего коллеги, принял некоторые меры. Довольно бесхитростные, но, судя по результату, весьма эффективные.
Чихнув еще дважды, Рокси тут же дала понять, что Сипягин совершенно прав.
— Пойдемте на кухню, скорее, — Наталья Сергеевна, подбежав к Илье, потянула его за руку, — надо ей нос промыть. Боюсь, и так теперь ожог будет.
Поняв, что следственный эксперимент бездарно провален, Илья поспешил на кухню вслед за Корхмазян. Рокси стоически перенесла процедуру промывания глаз и носа, после чего еще несколько раз чихнула и наконец затихла в изнеможении, прижавшись к груди хозяина.
— Нехороший человек так сделал. — Наталья Сергеевна осторожно промокнула болонке мордочку полотенцем. — Очень нехороший. Разве ж так можно над животным издеваться?
Илья был полностью с ней согласен. Конечно, он полагал, что бить по голове людей, в том числе сотрудников следственного комитета, тоже не стоит, но в данный момент все его мысли были заняты исключительно несчастной Рокси.
— Знать бы еще, кто это, — вздохнул Лунин. — У вас, случаем, нет никаких соображений?
— Кто? — Илье показалось, что Корхмазян испуганно вздрогнула. — Нет, кто с собакой такое мог сделать, ума не приложу.
— А не с собакой? — Лунин внимательно разглядывал стоящую перед ним женщину. — Например, с адвокатом Зарецким?
Наталья Сергеевна повесила полотенце на крючок и застыла, повернувшись к стене лицом.
— Откуда мне знать? Это ведь ваша работа — находить преступников. Находить, арестовывать. А мы, женщины, мы ведь только и можем, что всех жалеть. И Зарецкого жалко, как не жалеть, когда человека убили. А потом подумаешь, а за что убили? Он ведь столько гадости людям сделал, может, за какую-то гадость из тех, что он наворотил, и убили? Тогда того, кто убил, тоже, получается, пожалеть надо? Но ведь вы, если найдете, жалеть не станете? Арестуете?