И всему этому старт будет дан уже сегодня. Вернее, он уже был дан в тот самый момент, когда первый оторванный от стены кусок рухнул на пол, словно поверженный в ожесточенной схватке противник.
Юрка торопливо оделся, схватил со стола кошелек и выбежал в прихожую.
— Да мы никак проснулись, — из кухни, держа в руке ароматно дымящуюся чашку кофе, появился отец. — И куда это так рванули? Ты бы хоть позавтракал. Я уже и яичницу сделал. Со шкварками!
— Потом, — нервно отмахнулся Юрка, торопливо затягивая шнурки на ботинках. — Сейчас вернусь, начну новую жизнь, и тогда будем с тобой кофе пить. Хоть целый день.
— Целый день я, пожалуй, не выдержу. — Дмитрий Александрович шумно отхлебнул из чашки и хитро прищурился: — Я вот что подумал, давай-ка я у тебя еще на денек задержусь. Вечерком с тобой вместе по городу прогуляемся. Какой-никакой, а областной центр. Как, в твою концепцию новой жизни это предложение вписывается?
— Еще как, — засмеялся Юрка, хотел обнять отца, но испугавшись, что тот прольет кофе, только кивнул и выскочил из квартиры.
«Я буду жить теперь по-новому, мы будем жить теперь по-новому», — бесконечно крутился в голове мотив идиотской песенки, услышанной еще когда-то в детстве. Выбежав из подъезда, Юрка на мгновение замер, пытаясь определить нужное направление. Конечно, можно было бы рвануть в строительный гипермаркет, говорят, там ниже цены. Хотя, наверняка врут, да и тащиться тогда придется на другой конец города. А надо торопиться. Новая жизнь ждать не будет. Мало ли, вдруг к ней кто-то другой своими грязными лапами прикоснется, и все, не такая она уже и новая. Юрка решительно зашагал в сторону местного строительного рынка, расположенного в паре кварталов от его дома. При каждом шаге он размахивал руками, словно лыжник, задавшийся целью опередить всех, ушедших со старта раньше его, а иногда, особенно остро чувствуя приближение новой жизни, пытался напевать: «Я буду жить теперь по-новому…», отчего шедшие по тротуару редкие прохожие осуждающе косились в его сторону.
Их взглядов, взглядов глупых людей, не верящих в его почти начинающееся светлое будущее, Юрка не замечал. Он не чувствовал мороза, проскользнувшего под воротник наполовину расстегнутой куртки. Не видел, как развязались и теперь при каждом шаге метались из стороны в сторону шнурки на левом ботинке. Когда перед человеком появляется по-настоящему большая цель, мелочи перестают его интересовать.
Павильон обоев внезапно возник прямо перед Юркой, маня призывно горящими за витринным стеклом неоновыми буквами.