Нам повезло, квартира оказалась однокомнатной, значит за час должны управиться. Если, конечно, не придется тайники искать.
— Гос… тьфу ты. Товарищи, понятые, проходите, — позвал я семейную пару. Они опасливо вошли, но осматривались и наблюдали за нашими с опером действиями с большим интересом. Управдом же вообще, не стесняясь, расположился в кресле и сразу задремал. Так-то я думал, что он привяжется к отсутствию подписи прокурора на постановлении, но управдом даже не вчитался в документ. Окинул взглядом, да вернул.
Первым делом Скворцов нацелился на мебельную стенку. К слову, у меня в квартире стояла точно такая же. Именно из нее Анечка стащила переписанные нами накануне операции купюры.
— Вадим, что там? — подошел я к застывшему пред одним из ящиков Скворцову.
— Записная книжка, — потряс тот растрепанным блокнотом.
— Отлично, — кивнул я. Овсянникова все равно придется искать и его контакты пригодятся.
— Ага, осталось деньги найти, — Скворцов окинул взглядом комнату, соображая где бы еще поискать.
Мы уже буквально все здесь облазили, не оставили без внимания ни сантиметра, частично разобрали мебель, простучали паркет.
Понятые устали и расположились на диване, как только мы закончили его обшаривать.
— Кухня с санузлом еще остались, — сказал я, так как прихожую мы осмотрели самой первой.
Скворцов кивнул, понятые вздохнули, когда я предложил им пройти на кухню. Любопытство они утратили через полчаса обыска, а сейчас безропотно отрабатывали свой гражданский долг.
Обернутые в газеты купюры обнаружились за холодильником. Это Скворцов догадался. Пока отодвигали этого мастодонта, чуть оба не надорвались. Ну, хоть не зря. Сверток был привязан к его задней стенке изолентой.
— Товарищи понятые, а теперь смотрите внимательно, — предупредил я встрепенувшихся находкой граждан. Даже управдом изволил явиться. Видимо, услышал оживленные возгласы.
Газетный сверток положили на стол, и Скворцов принялся его распаковывать, а дальше нашему взору предстали несколько перетянутых резинками пачек денег.
— Вот это да. Кто бы мог подумать. А казался приличным человеком, — шептались понятые, пока мы пересчитывали купюры. Они оказались разных достоинств: от десяти до сторублевых.
— Итого двадцать три тысячи рублей, — озвучил я итоговую сумму. — Понятые, подпишитесь пожалуйста в протоколе, — поторопил я их, а то они как-то прибалдели. По ходу, ударились в мечты о том, как бы сами потратили столько денег. Сумма для этих времен оказалась довольно большой, у Вадима при пересчете даже руки подрагивали, а управдом весь на слюну изошел.