Профессор на секунду закрыл глаза. — Я в университете служу, милейшая Кёпе, а не у моего дядюшки. К нему же никого пристраивать не буду, ибо на его заводе самая низкая плата во всей Венгрии.
— Это ничего, ваша милость…
— То есть как ничего, — раздраженно прервал ее профессор. — Вы требуете от меня, чтобы я содействовал варварской эксплуатации вашего сына? А почему бы вам не подумать о том, чтобы учить его дальше? Даже если придется реже куриный суп есть!
Минуту спустя длинные ноги профессора прошагали мимо низенького оконца кухни. Луиза снова села за стол, разлила по тарелкам суп. Дверь приходилось держать открытой, в кухне было уже так темно, что даже стулья натыкались друг на друга. — Откуда ты взяла, Луйзика, что завод — его? — спросил Йожи. — Шофер сказывал, будто он туда ездит. — Так ведь, может, просто так, в гости! — Йожи, а ты не мог бы устроить Балинта в Маваут? — спросила Луиза. — Больше я так не выдержу!
Худой, долговязый Йожи молча хлебал суп.
— Больше я так не выдержу, — повторила Луиза чуть слышно. — Не сегодня-завтра возьму вот этих двух за руки, — она кивком указала на девочек, — и в Дунай! По крайней мере, всем мукам конец. Фери да Балинт как-нибудь выкарабкаются и без меня.
Балинт смотрел на дядю. Йожи со стоном положил на стол ложку. — Ох, и хорош супец был! — вздохнул он, облизывая губы. — А Балинта устроить я не могу, Луйзика, меня и самого оттуда выперли.
— Тебя уволили?
— Да.
— За что?
— За оскорбление господина правителя, — пробормотал Йожи, чуть не в тарелку опустив длинный нос. — Мой жилец донес на меня, будто я плюнул перед портретом господина правителя, ну, и суд припаял восемь суток, а когда я, отсидев, надумал приступить к работе, тут-то меня и поперли.
— А вы правда плюнули, дядя Йожи? — с любопытством спросил Фери.
— Так ведь в ладонь себе, сынок, — смешно двигая носом, ответил Йожи, — плюнул, вроде бы припечатал: не позволю, мол, обижать его высокоблагородие, как ни клянут его евреи да коммунисты.
В открытой двери вспыхнула спичка. — Есть тут кто? — послышалось с порога.
Пришел рябой слуга профессора с бутылкой вина, свечой и двадцатью пенгё для госпожи Кёпе, передал привет от его милости. Слуга зажег свечку, оставил на столе вино и деньги и осмотрелся. На кухне с сырыми, в пузырях, стенами и черным от сажи потолком стоял буфет с разбитым стеклом, белый, весь в пятнах, стол, несколько стульев, табуретка и маленькая плита в углу. Еще меньше мебели было в комнате: полированная кровать с периной в полосатом чехле, мешок с соломой на полу да коричневый одностворчатый шкаф с оторванной дверцей, прислоненной тут же к стене. Шкаф был пуст.