В предрассветной сумрачной мгле я движусь к тому костру, на который указал Викентий Янович.
Непонятно, отчего я не замечал его раньше. Или замечал? Но подсознательно откладывал визит туда до конца своего обхода? Теперь уже неважно…
Подхожу…
Здесь пылает «канадская» свеча. Уже вторая за эту ночь — первая прогорела, превратилась в черную кучку угольков.
У костерка — маленький раскладной столик, на нем непочатая бутылка водки, две металлических стопки. Нарезанный хлеб, пара вскрытых консервных банок, — но ничего из закуски не тронуто.
С двух сторон от столика — два раскладных стула, но занят лишь один из них, второй пустует. Здесь ждут гостя…
Хозяин бивака поднимет голову, смотрит на меня. Говорит:
— Я знал, что ты придешь… Что так поздно?
Вопрос звучит риторически и я не отвечаю. Он кивает на стул:
— Присядешь?
В ногах правды нет… Сажусь, сняв с плеча ружье и положив на колени.
— Ну что молчишь? — говорит он. — Скажи что-нибудь…
— Да что ж тебе сказать-то, Гера… Я не ждал, что ты приедешь сегодня. Но очень надеялся, что когда-то наши пути пересекутся. Все-таки не выдержал? Потянуло на это место?
— Причина моего визита проста: в последние два-три года тебя стало слишком много в моей жизни, Вадим. Ты преследуешь меня повсюду, и это мне надоело. Ты мелькаешь в толпе и тут же растворяешься в ней. Ты возникаешь на заднем сидении машины и пялишься на меня из зеркала заднего вида, и исчезаешь, стоит мне обернуться. Ты… Впрочем, ты всё знаешь не хуже меня. Мне это надоело. Я приехал, чтобы с этим покончить.
Зря наговаривает… Мое жизненное… вернее, послежизненное пространство очень ограничено. Мне не отойти далее чем на километр от тех мест, где я провел последние часы жизни. Иначе наша с Герой встреча состоялась бы значительно раньше.
— Выпьешь? — неожиданно меняет он тему, кивнув на бутылку.
— Наливай… Но если ты опять что-то подсыпал в водку, то это напрасный труд. Из сознания я не выпаду, и в крови эта дрянь бесследно не распадется за несколько часов… У меня, знаешь ли, теперь нет крови.
— Водка правильная, — говорит он, набулькивая две стопки.
Всё повторяется. Всё как тогда… Я пью, а он держит свой стопарь в руках и внимательно наблюдает за мной. Неужели все-таки что-то подмешал? Не спрашивая разрешения, я выуживаю из банки двумя пальцами огурчик-корнишончик, кидаю в рот.
Он кивает удовлетворенно и выпивает свой стопарик. Понятно… Проверял кое-какие свои соображения… И сделал, полагаю, абсолютно неправильные выводы.
— Я долго думал, и понял, почему ты меня преследуешь… Мы с тобой не поговорили по душам, не объяснились напоследок. Я слишком быстро тебя убил… Я прав?