— Не совсем, не полностью… Но в главном — прав. Мне действительно очень хочется знать, зачем ты все это сотворил. Мы никогда не были закадычными друзьями, но всегда поддерживали ровные приятельские отношения. Делить нам было нечего, ни на охоте, ни в мирной жизни. В бизнесе пересеклись лишь раз, когда ты обналичил деньги своей клиники через мою фирму. Как я понимаю, та твоя афера прошла без последствий, — с работы и вообще из профессии тебя вышибли позже и совсем по иным причинам. Женщин мы тоже никогда…
— Женщин???!!! — вопит он, перебивая. — Ты думаешь, я не знал?! Я всё знал, Вадик! Всё, с самого начала! С самых «Синих озер»! Нашлись добрые люди, рассказали… Я смолчал, я долго изображал тупого и слепого рогоносца, — до самого конца, до твоей смерти! Но я знал всё! Знал, с кем она проводит время, «задерживаясь на работе»! Знал, чем занимается в «кружке макраме»! И отчего вдруг зачастила к маме, знал тоже!
Идиот… Какой же феерический идиот… Если тебя убьет ненавидящий тебя враг, это неприятно, но хотя бы понятно… А погибнуть вот так, из-за идиотской ошибки ревнивца… Обидно… И глупо.
Во всем его словесном поносе лишь один пункт частично соответствует истине. На охотничьей базе «Синие озера», после загонной охоты на лося, я действительно часть ночи провел с его женой Ольгой. За разговором, всего лишь за долгим разговором по душам… Гера упился в стельку, до полной бессознательности, — его служебные неприятности как раз тогда завершились полным и окончательным крахом, и он заливал горе.
Мы с Ольгой затащили бесчувственную тушу в их комнату, она сказала, что хочет поговорить, но там не удалось, — благоверный громко храпел, с шумом выпускал газы, а выдыхаемое им амбре быстро превратило воздух в комнате в нечто, для дыхания малопригодное.
Пошли ко мне… И там у нас случился некий аналог вагонного разговора со случайным попутчиком. Ольга изливалась о том, что не хочет жить с этим дебилом, что любовь давно ушла, но — двое детей-подростков, младший лишь через четыре года закончит школу… А с другой стороны, годы идут, она не молодеет, сейчас ей тридцать шесть, когда дети вырастут, будет за сорок, шансы начать новую жизнь совсем скукожатся… И муж сейчас стал нахлебником, ничего не несет в дом, и сумеет ли подняться, начать карьеру с нуля в другой области, неизвестно…
Много чего было сказано в ту ночь… С советами я не лез. Понимал: не нужны ей мои советы. Ей бы выговориться, да сформулировать для себя самой проблемы… А больше ничего и не нужно. Секса ей от меня тоже не требовалось. Захотела бы сама… не знаю… вполне возможно, что я не стал бы изображать безгрешного праведника. Но она не захотела.