— Взгляни туда, княже, не пойму, чего к нам принесло…
Взглянув в сторону кургана, князь тоже не сообразил, что там виднеется.
* * *
— Змий… — протянул Ставр, и голос у него был зачарованный. — Всю жизнь ловлю, таких не видывал…
У ног коней и вправду лежал змий — а как еще назвать существо, лишенное и шерсти, и перьев, и явно относящееся к пресмыкающемуся роду?
Была принесенная смерчем туша громадна, крупнее всех зверей, когда-либо виданных князем, — и в жизни виданных, и на картинках в книгах, коих он прочел немало. Пожалуй, лишь заморский зверь олифан мог сравняться с упавшей с неба тварью, сравняться, но не превзойти.
Преизряднейшим хвостом, головой и огромной пастью — чуть приоткрытой, ощерившейся многими клыками — змий напоминал другого заморского зверя, коркодила, известного князю опять же лишь по книгам. На том сходство и кончалось: у коркодила обе пары лап примерно одинаковой длины, и пресмыкается он с ровной спиной.
У этого же змия лапы наросли несоразмерно: задние огромные и могучие, передние же крошечные — но лишь в сравнении с общим размером, а так-то превышали они руки крепкого мужчины.
Ни крыльев, ни чего иного, свидетельствующего о способности к полету, у змия не имелось, хотя легенды о змиях древнейших времен упорно величали их крылатыми. Таким уж змий уродился — неведомо где, и неведомо зачем, — таким и сгинул бесславно в воронке смерча.
— Эх, кабы живой упал… — печальным тоном сказал Ставр. — Такого заполевать — и помирать можно.
Но признаков жизни тварь не подавала, хоть видимых глазом повреждений и не имела…
Князь ведал, что изредка каким-то капризом буйствующей стихии переносимые ею животы уцелевают. Слыхал истории о рыбицах живых, трепещущих, низвергнутых с небес, и о живой корове слыхал, но ту пришлось прирезать, две ноги оказались поломанными.
Но сегодня и змию, и Ставру не повезло: один лишился жизни, убившись до смерти о землю, другой же — самой знатной ловли в своей долгой охотничьей жизни.
— Надо б его в куски посечь, да с собой забрать, — предложил сын Володимир. — А то ж не поверит никто, что диво такое с небес свалилось…
Князь решил, что сын предложил правильное, и собрался отдать приказ.
И тут опущенное веко змия дернулось, и приподнялось, и на князя уставился преизрядный глаз с вертикальной щелью зрачка. И тут же дернулась лапа — задняя, громадная. И шея с башкой тоже пришли в движение.
Конь заржал и вскинулся на дыбы, князь с трудом удержался в седле.
* * *
Ставр торопливо отдавал приказы, готовясь к главной ловле в своей жизни.
Мешкать не следовало — змий уже не лежал на боку, повернулся на брюхо и подобрал под себя лапы, и вообще явно приходил в себя после падения. Испытывать, на что способна зверюга в полной своей силе, было рискованно. И без того, по одному лишь виду ясно, — на многое способна.