– Idchen, was machst du? Was hast du ausgedacht? Идочка, что ты делаешь? Что удумала? – удивилась Маргарет.
– Не хочу больше вас объедать.
Все в шоке следили за неторопливыми действиями невестки.
– Idchen, мы полюбили тебя. Отъездом ты добьёшь нас.
– Без вас мне тоже будет плохо. Особенно без Пети, но он не хочет уезжать. Может, в городе устроюсь. Посчастливится – начну деньги высылать.
– Одну я тебя не отпущу! – рывком поднялся Пётр. – Мам, пап, мы уйдём вместе, врозь нам не жить.
Сёстры заплакали, бросились к ним, обнялись.
– Ступайте. Вдвоём лехче, – перекрестил их Иоганн. – А мы… как-нить продержимси. Из маминого сундука тряпку выну, в Энгельс на базар двину. Мош, шо-нить наменяю.
Сборы были недолгими. Маргарет просила переночевать и отправиться в путь утром, но молодые ушли в ночь – в неизвестность. Уже в дороге решили добраться до Энгельса, родителям Иды, выспаться и уехать на знакомый Петру Магнитогорский металлургический комбинат.
В полночь забрались в стог сена, выспались. На восходе солнца отправились дальше. Грунтовая дорога в выгоревшей степи дрожала безмолвными волнами миражей. У дорог, бывало, раньше шныряли суслики – сейчас было безжизненно и пустынно. Томились от жажды. В одной из деревень напились у журавлиного колодца. Хозяйка отыскала бутылку – дала им в дорогу воды.
На вторые сутки пешего пути добрались в сумерках до Энгельса. Семья известного бухгалтера жила в благоустроенной трёхкомнатной квартире на втором этаже и, похоже, в достатке – сын учился в Саратове. Приезд дочери, да ещё с мужем, оказался для Эвальда и Эммы сюрпризом.
– Jesus Mary! Какая неожиданность! Вы откуда? Что случилось? Голодные, наверное? – суетилась Эмма, приглядываясь к измученному виду дочери. – Идите в ванную, примите душ. А тебя, Пётр, я узнала по письму. Идочка тебя таким и описала. Вы что такие худые?
– Потом, мама.
– Пусть приведут себя в порядок, – подключился неразговорчивый Эвальд.
– Господи, как я рада! Какое счастье, какое счастье! – говорливая Эмма разогрела куриный суп с лапшой, поставила на стол глиняный кувшин с молоком, нарезала серого хлеба.
– Давно такой еды не ели, – потянулся Пётр к хлебу.
– Думали, в деревне легче. Мы, слава Богу, не голодаем. На базаре всё дорого, – вздохнул Эвальд. – Экономим. Саша учится, помогать надо.
– Как он? – спросила после недолгого молчания Ида.
– Да, вроде, хорошо.
– Какие у вас планы? – и Эмма, приготовясь слушать, скрестила на столе руки, излучая счастье и радость.
– Спасибо, мама, наелись. Вку-усно! Но… нам бы выспаться, нет сил говорить.