– Удачи, Лилея!
– Спасибо, Ларинель!
Всего лишь маленький шаг, на который требуется отчаянная смелость. Но отступать мне больше некуда. Я глубоко вдохнула и нырнула в воронку портала. Любовь стоит и не таких жертв.
Пахло сыростью, крашеной кожей и раскаленным металлом. Я учуяла это прежде, чем осознала, где оказалась, вглядываясь в темноту царившей вокруг ночи. Каменные мостовые – аккуратные и чистые настолько, что страшно представить. Дома ровными рядами, темно-зеленые мрачноватые ели, ветки которых спускаются так, что едва ли не касаются камня под ногами. И фонари… Они вспыхнули только сейчас, потянулись ниткой вдоль улицы, где я оказалась.
– Эй, бродяжка, зайди я тебе хоть хлеба дам! – раздался из ближайшего дома хриплый мужской голос.
Я вздрогнула, оглянулась и никого не увидела.
– Ну чего встала?
Мужчина крепкого телосложения, с собранными длинными волосами в хвост на затылке, в грязном переднике поверх черной туники, стоял на крыльце, чуть прищурившись.
– Это вы мне? – поразилась я, наконец, догадавшись, кого он назвал бродяжкой.
– Да не обижайся ты, – фыркнул незнакомец. – Или ты первый день милостыню просишь?
Видимо, выражение лица у меня было таким, что он пожал плечами, развернулся и скрылся в кузне, возле которой я и стояла. Пока чем-то там гремел и переговаривался с молодым любопытным дроу, отдавая распоряжения, я немного успокоилась, рассматривая серый невзрачный балахон, в который оказалась одета. Местами залатанный, подол чуть измазан в грязи, а уж башмаки какие… В них ногу сломать проще, чем ходить. Интересно, сила Ларинель взяла только это, или и внешность изменилась?
Подошла к ближайшему фонарю, возле которого находилась лужа, посмотрелась в отражение. Волосы остались прежними – длинные, черные, но спутанные, как у ведьмы на помеле, но лицо изменилось. На носу появились веснушки, глаза превратились в серые, а скулы и подбородок стали слишком острые. М-да, и ходить мне в таком виде… до снятия проклятия. Интересно, хоть одежду смогу поменять? Сдается, нет. Правда, моя магия, как ни странно, осталась, тлела угольком внутри.
– Вот, держи, раз уж заходить боишься. Хотя, на мой взгляд, на улице тебе ночевать тоже не стоит.
Мужчина, о котором я уже успела забыть, протянул хлеб и фляжку с водой, я тихо поблагодарила, смущаясь и краснея.
– Надумаешь, заходи внутрь, ночи сейчас холодные. Если с уборкой поможешь, то и работу получишь. Но только чтобы без глупостей!
Эм… это каких? Я в прострации жевала хлеб и пыталась прийти в себя.
– Не воровать! И мои приказы исполнять!