– Я рад, что у нас есть возможность поговорить втроем, – сказал Дрессер. – Дэн несколько подавляет, правда?
– Безусловно, – с преувеличенной готовностью ответил Гаррисон. Лина посмотрела на него осуждающе.
– Ну, рассказывайте. Что делали, как далеко продвинулись?
Лина отчиталась о запросах, которые она сделала в NAACP, ABA, о приеме, который посетила, о книгах, в которых наводила справки.
– Размер ущерба… колоссальный, – заключила она.
– Это правда, – сказал Дрессер.
– Я также ищу следы художницы по имени Джозефина Белл, – начала Лина с некоторой осторожностью, опасаясь, что он воспримет эту идею так же, как Дэн: пустая трата времени и денег. – В последнее время о ней много писали, может быть, вы слышали эту историю?
Дрессер кивнул и наклонился вперед.
– Да, я видел статью в «Таймс». Очень убедительно. Это бы нам как раз подошло.
Сознавая, что Гаррисон наблюдает за ней, Лина рассказала о картинах Белл, которые она видела, о том, что Мари Калхоун рассказала ей о спорном авторстве, об общении с «АфриПоиском» и о необходимости проведения дальнейших исследований в Вирджинии.
– Это звучит очень многообещающе, очень. Давайте отправим кого-нибудь в Ричмонд, посмотрим, что мы сможем найти. Лина, продолжайте в том же духе.
Лина сияла.
– Гаррисон? – переключился Дрессер, и Лина тоже повернулась, чтобы взглянуть на него. Он сидел в нехарактерной для него позе – сгорбившись, вытянув длинные ноги, – и рассматривал носки своих ботинок. Он выглядел не как корпоративный юрист, а как раздраженный подросток, готовый отстаивать свое право гулять допоздна. Гаррисон вздохнул и сказал:
– Я собираюсь попросить Дэна отстранить меня от дела, мистер Дрессер. Мне кажется, я для него не гожусь.
Дрессер поднял брови.
– Почему же?
Гаррисон выпрямился, скрестил лодыжки и посмотрел Дрессеру в глаза.
– По-моему, это непродуманное дело. В суде нас поднимут на смех. И, если честно, это не то, чем я хотел бы сейчас заниматься. Я имею в виду причину. Идею компенсации за рабство. Я думаю, что впоследствии это может повредить моей карьере.
Лина с трудом сглотнула; раньше он не говорил об этих причинах.
– Я ценю вашу откровенность, Гаррисон, – с улыбкой сказал Дрессер. – Всегда приятно, когда молодые люди высказывают свое мнение. Но, надеюсь, вы передумаете. Жаль потерять вас на этом этапе. Это отбросит нас назад.
– Сожалею…
– И, Гаррисон, думаю, вы ошибаетесь. По-моему, вы очень подходите для этого дела. Вам сколько лет? – Дрессер откинулся на спинку кресла, устраиваясь поудобнее, как будто надолго.
– Двадцать пять.