— Получается, так, — с досадой произнес Галкин. — После смерти Омельченко и Мельдина конкурентов ему нет. Всё оказалось выполото за последние годы. Сибирь и Урал против Жарова, благодаря усилиям Омельченко, но своего сильного лидера у них нет. Это будет ...! И нельзя сказать, что Жаров загубит партию, расколет. Да, расколет — выкинув токсичный балласт в лице безумных антисемитов. Но он харизматик, он красиво и умно говорит, он умеет охмурять, на него молодняк ведется, хоть и не весь. В последнее время он в интернет зашел хорошо, его раскручивают в левом сегменте, именно его и союзных ему красных топ-блогеров специально преподносят обществу как лицо этой прослойки. Жаров будет замыкать на себя всё, до чего дотянется, и в результате он и партия будут только громко свистеть и красиво, смело болтать — и абсолютно никаких реальных дел. Многие люди, идейные, талантливые, решительные, окажутся запертыми в его структуре и станут вариться в собственном соку. Он там устроит диктатуру, подберет марионеток и подхалимов, да и просто стукачей, которым, скорее всего, сам и является. Об объединении РКП и ЕКП придется забыть, его не будет, пока Жаров правит партией.
— А если его убрать?
— Как?!
— Если на него компромат какой-то вдруг всплывет убойный?
— Ну, разве что предъявить документы, что он на охранку работает. Тогда он политический труп, без вопросов. Тогда команда Омельченко, уральцы, сибиряки воспрянут и возьмут реванш. Такие расклады. Но это, увы, невозможно. Одни мечты... В общем, уже ничто не помешает Жарову возглавить РКП. А это — страшный удар по всему левому движению России... — Галкин выругался.
— Ладно, посмотрим, как события будут развиваться... Будем отслеживать, — задумчиво сказал Иван. — ...Ну, всё, я поползу. На последний автобус. Давай, пока...
— Пока...
Пожали друг другу руки.
— Не забудь насчет масок. Серьезно, — на прощание сказал Иван.
— Не забуду. Давай, пока! — сказал Федор и привычно уткнулся в смартфон.
Москва, 25 января 2020 года
Игнатенко остался один в пугающе пустой квартире.
Недавно, вечером, разошлись немногочисленные гости — друзья и коллеги.
Отметили сорок дней.
С фотографии в черной рамке на него смотрел сын.
Дима был молодцом, не сдавался до последнего. Ведь врачи тогда, весной, давали ему максимум полгода, а ему удалось протянуть на два месяца дольше.
Геннадий помнил завет мальчика — опубликовать видеозапись, которую им удалось снять в элитном поселке Сосны. Про сборище сильных мира сего в эсэсовском обличии, под флагом со свастикой и бюстом Гитлера.