— Это помню.
— Ну вот, видишь, — заулыбалась мать.
Дядько Трофим скинул фуражку, и на его голове заблестела большая лысина.
— Знов собаку закрыла, — заворчал он на жену.
— Хай не гавкает, не кидается на людей, як дурной, — сказала тетка Полина.
— На то он и собака, щоб гавкать. Перестанет гавкать — застрелю, даром кормить не буду.
— Та мне хоч сегодня его стреляй. Такого зверюку хиба держат у дворе? Ему в немецкой жандармерии служить.
— Бабе языком молотить — як воду лить, — насупился дядько Трофим; он повесил френч на гвоздь и в нижней рубашке сел к столу.
— Такие делы… И куды зараз, Людмила, ехать надумала? Знов у Ясногорск чи як?
Юрка видел, как трудно матери отвечать Сладкомеду: лицо ее вспыхнуло, руки не находили места. Выручила тетка Полина:
— Не закудыкивай. Поживуть у нас, а там сама побачить, що воно и куда.
— Мы не надолго, — сказала мать. — Пойду работать, комнатку где-нибудь подыщу.
— Воно конешно, — неопределенно произнес дядько Трофим.
Сладкомедиха опять загремела посудой. Поставила мужу миску борща.
— Ешь, поки горячее.
Он придвинул к себе миску, помешал борщ, не пробуя — посолил.
— Принеси.
В граненом стакане тетка Полина принесла из сеней что-то мутноватое. Юрка догадался — самогон. Дядько Трофим поморщился, махом опорожнил стакан — только булькнуло в горле, занюхал хлебом; из деревянной солонки взял стручок злого красного перца, откусил половину, другую — размял в борще. Ел он молча, жадно, не отрываясь от миски. Щеки его побагровели, по бороде расплылся жир. Обед запил кружкой молока. Кости, корки хлеба вынес Пирату.
— Все своего черта напихиваешь, — осталась недовольна тетка Полина. — Кинул бы у поросячее ведро.
Дядько Трофим на нее — никакого внимания. Отдуваясь после выпитого и съеденного, он свертывал длинную цигарку. Жена толкнула его:
— И що ты за людына? Хоч бы про Алексея спросил.
— А що спрашивать?
— Де он, як воюет.
— Зараз усе воюют, знаю и так.
Докурив цигарку, он сказал:
— Воно, конешно, можно пожить и у меня, та я хату продаю. Казала тебе старуха?
— Говорила, — ответила мать. — Мы, дядя Трофим, не надолго.
— Ну, от. Под старость меняю местожительство. Надоело у Донбассе. Будемо переезжать.
— Колы то оно ще будет? — вмешалась тетка Полина.
— Не твоя справа.
— Не моя? Побачим. Як попру дрючком твоих покупателей, тоди будет моя.
— Мели, мели.
Дядько Трофим снова надел френч, фуражку и вышел. Во дворе Пират кинулся к нему ластиться, выпрашивать очередную подачку.
— Отстань, падло!
Грозный кобель получил пинка и обиженно тявкнул.
Долго молчала мать. Молчала и тетка Полина в неловкости перед племянницей.