Поезд на рассвете

Далеким, почти недостижимым казался когда-то Юрке этот день. Больше трех лет было до него — шутка ли! И вот — верь не верь — миновали они, солдатские годы, остались позади, отделились от тебя, словно уже и не твои, а чужие, прожитые кем-то другим. Бессрочная увольнительная объявлена, завтра котомку на плечо и — прощайте, казармы. Прощай, пехота. По домам, гвардейцы!

Но радости Юрка не испытывал.

Этого дня он, конечно, ждал. Какой же солдат не ждет конца службы? Еще как ждали. На третьем году в их взводе все «старички», будто по уговору, завели «дембиль-календари», чтобы время поторопить, чтобы оно быстрей летело. Юрка не отстал — завел и себе. Он каждый вечер, перед отбоем, доставал из кармана гимнастерки заветный календарь, четким квадратиком зачеркивал еще одно число месяца и лишь после этого ложился.

Летом он купил в магазине канцелярских товаров синий альбом, прошнурованный шелковой тесьмой. На толстом картонном переплете был оттиснут гетман Богдан Хмельницкий с булавой и на коне, — такой стоит в Киеве, перед Софийским собором. Альбом Юрка задумал тоже «дембильный» — в память о службе, командирах, армейских друзьях-товарищах. Во весь первый лист нарисовал сосну на утесе, над бурливой речкой; к вершине сосны подвесил на цепи численник — точно недоступный сказочный сундук с волшебным ключом от счастья-удачи. Затем резиновым клеем — он бумагу не коробит — вклеил в альбом подаренные ребятами фотографии, открытки; вперемежку с ними расположил свои наброски акварелью, цветными карандашами, тушью; столбцами выстроил слова любимых песен, фронтовых и послевоенных, — вроде той, о соловьях, которые не дают спать солдатам. А на последнем листе пером скопировал с журнальной вырезки мускулистого мужичка, из меча кующего орало, и под ним крупными буквами шутливо написал: «Конец войне». В правом верхнем углу красным обозначил год, перед ним оставил место, чтобы потом увековечить месяц и день увольнения в запас… Произошло это, однако, намного позже, чем Юрка надеялся.

Приказ министра обороны получили в сентябре. Третий Юркин календарный год истекал не раньше не позже — тридцать первого декабря: два предновогодних месяца, с момента призыва, в зачет не шли. После елкиного праздника Юрка и намеревался упаковывать чемодан, гладить парадную форму в дорогу. Да неожиданно командование — знать были на то веские причины — задержало до особого распоряжения часть солдат-старослужащих. В их число попал и командир отделения гвардии сержант Степной — из второго взвода первой роты.