К задней стенке хаты лепилась невысокая пристройка — что-то вроде кладовки. Влезть на нее ничего не стоило: дверь открыл — и лестницы не надо. Оттуда Юрка вскарабкался на крышу, потом по ветке — на дерево и почувствовал себя победителем. Правда, и здесь отыскивать орехи оказалось не так просто, как он думал, доставать на концах веток — не безопасно, а самое обидное — было их очень мало.
Чтобы добраться до соседнего дерева, Юрка опять спустился на крышу.
— А ну слазь, выродок! — загремел снизу грозный голос дядьки Трофима.
Юрка чуть не свалился с крыши.
— Слазь, кажу, оборванец поганый! Якая лихоманка тебя туды занесла? Хто послал?
— Ни… кто, — едва пошевелил Юрка губами. — Тут… орехи.
— Я тебе дам — орехи! Пусти свинью в хату, так она и на голову сядет. Слазь, бо за ноги стяну! — топнул Сладкомед сапогом и выматюкался.
Юрка начал слазить, но увидел, что дядька снимает широкий ремень, а лицо его стало свирепым. Этот не сжалится, будет бить по чем попало, и на защиту позвать некого.
— Не слезу, — сказал Юрка.
Сладкомед понял свою оплошность и быстро застегнул ремень.
— Слазь, бить не буду.
Не поверил Юрка ему, — обдурит.
— Мамка придет — слезу. А без нее — нет.
— Ах ты, падло, и мать твоя сука! — заорал Сладкомед. — Принесло вас, голодранцев, на мою голову… Зараз я тебе, растуды твою!..
Он приволок из сарая лестницу, вооружился граблями, но достать Юрку не мог: тот спрятался за трубу.
— Побьешь черепицу — шею сверну! — Сладкомед опять заматюкался. — Слазь, поки не поздно!
Выслуживаясь перед хозяином, на Юрку зло загавкал Пират.
Куда тут было деться? Сладкомед так разъярился, что все равно стащил бы Юрку с крыши и выместил злобу на его спине. Но во двор вбежала мать.
— Юра, ты почему там?
— От, полюбуйся на своего выродка! — замахал перед нею кулаками Сладкомед. — Куды его, черта, занесло, га? Шо ему там надо?
— Ну-ка, сюда. Быстренько. — Мать придержала лестницу, подождала, когда Юрка слезет, и строго спросила: — Ты что там делал?
— Орехи рвал.
— На крыше?
— Нет, на дереве.
— Кто тебе разрешил?
— Яка там собака ему разрешала, — не стоял на месте Сладкомед; он был багровей, чем после самогонки, глаза выпучил, и если бы не мать, кулака не пожалел.
Мать попела Юрку в хату. Сладкомед пыхтел сзади, выговаривал:
— Наплодют оглоедов, потом таскаются с ними по дворам.
И как только вошли в кухню, он толкнул Юрку пятерней в затылок. Юрка упал. Орехи покатились по полу.
— Не смейте! — вскрикнула мать. — Как вам не стыдно, дядя Трофим?.. Я сама накажу, а вы… не имеете права его бить. Он еще не сирота. И полицейские порядки кончились! Ясно вам или нет?