Сегодняшнее ожидание было невеселым. Голубь — что? Голубям тетка Фекла счету не знала, и все они были для нее одинаковые. Она бы и не заметила, что сизый пропал. Вот за стекло, сколько не оправдывайся, она заругает, со свету сведет, потому что новую шибку взять негде, во всем селе не найдешь лишней стеклины или доски: война подмела. И матери будет стыдно. Квартиранты они, ни рубля не платят за постой, так еще и убыток от них… Ну ладно, он скажет, что это — Витька. Пойдут к тому домой, нажалуются. А мать у Витьки — злая-презлая. Начнет его колотить. Он вырвется, убежит из дому и неделю будете ночевать где попало, есть — у кого придется, пока бабка не разыщет беспризорника и не уговорит вернуться. Бабка всегда защищает Витьку и жалеет, но она уже старая, сгорбилась в три погибели, и если помрет — пропал Витька… Может, про него не говорить? Пусть уж Катьку слушают. Одну шишку заработать или две — какая разница?
Юрка смирился: будь что будет. Но чтобы Катька больше не следила за ним исподтишка, взял убитого голубя и ушел к ставку. Долго не мог придумать, как с птицей поступить. Наконец, высмотрел дупло у самых корней вербы и положил туда сизого: жаль было закапывать его в землю.
Над головой кто-то запищал… Прислушался — птенцы! Старая верба вся была дуплистая, внутри ее птицы свили гнездо. Юрка обошел вокруг дерева и не очень высоко, под кривой толстой веткой, разглядел продолговатое отверстие: там и был птичий дом. Да вот он, прилетел и хозяин дома — разнаряженный удод. Принес в длинном и тонком, как шило, клюве пучок червяков. Сел на соседнее дерево, топчется настороженно. Юрка отступил за куст бузины, и удод с лету нырнул в дупло. Опять в глубине дерева запищали птенцы.
Удод еще много раз прилетал к ним с полным клювом, и Юрка удивлялся, как трудяге не надоест мотаться туда-сюда, весь день выискивать, ловить разных букашек и таскать маленьким прожорам. А он-то сам успевает поесть? Юрка решил, что теперь часто будет приходить сюда и однажды увидит, как птенцы вылетят на волю. Потом они забудут это маленькое, незаметное дупло… Нехорошо, наверное, что в том же дереве, где живут удоды, будет лежать мертвая птица. Юрка забрал сизого из дупла, спрятал под кустом бузины и засыпал его травой.
Долго, без всякой цели, бродил он берегом ставка.
Была середина лета. Поспевали вишни. Юрка пошел в садок тетки Феклы, влез на крайнее высокое дерево — его макушка вся покраснела, — и увидел в их дворе дымок… Есть вишни ему расхотелось: надо было идти домой.
Тетка Фекла стирала во дворе. «Гыр, гыр, гыр», — сердито рычала под ее пухлыми кулаками ребристая доска. Черноштаниха сердито глянула на Юрку.