На душе было угнетенно и пусто, как в обворованном доме, когда уже очевидно, что кража совершена, но еще не верится, что пропажу тебе никогда не вернут.
Юрка думал все о том же: значит, и в самом деле — ничего уже нельзя поправить в их судьбе? Значит, права Таня: ничего уже в их жизни не возвратить, не изменить? И потому незачем им встречаться, незачем ему больше приезжать сюда, — так что ли?.. Да, она считает именно так. А он? Если не согласен с нею, если думает иначе, то почему не переубедил ее, не доказал свою правоту, не доказал, что не просто х о ч е т сюда снова приехать, но н е м о ж е т не сделать этого, поступиться этим, не смеет оставить Таню одну?.. Не доказал. Оробел, поколебался перед ее жесткими и откровенными доводами, в которых, теперь он, кажется, понимал, было больше отчаяния, горечи, самоуничижения, чем действительной убежденности. Она, конечно, почувствовала эту его неуверенность, оттого и поспешила уйти.
На берегу стоял небольшой рыбацкий шалаш, покрытый ветками и травой. Юрка подошел к нему. Место здесь кто-то облюбовал давно. Берег утоптан и очищен от всякого хлама, у воды из камней сложено удобное сиденье, в двух шагах от него в илистое дно воткнуты рогульки из вербы — подставки для удилищ; а сено в шалаше крепко укатано — не однажды тут ночевали, укрывались от непогоды и зноя. Сегодня шалаш тоже не пустовал. Рыбак только что ушел отсюда: кострище на земле было еще теплым, рядом лежала горка сучьев. Другого места для ночевки и нечего было искать.
Юрка положил вещи около шалаша, осмотрелся. Сразу сообразил: пока не стемнело, надо насобирать побольше сушняка. С костром ночью веселей, и не так будут комары донимать. Он побежал к посадке. И в глубине ее, и по краю довольно быстро набрал беремя валежника, оставленного после прореживания полосы. Принес дровишки на берег. Решил сделать еще одну, а то и две ходки. Опять выскочил на взгорок.
— Юра-а-а! — пронзило его сзади.
Он узнал голос. Обернулся. Но поверить в это не мог… По степи летела белая косынка, — к нему на велосипеде летела Таня. Не доехав немного, она соскочила с педали, бросила велосипед на обочине.
— Юрочка!.. Милый! — И обвила руками его шею.
— Откуда ты, Таня? — улыбался Юрка, растерянный и счастливый. — Так же и перепугать можно.
— Напугала, да?.. А я прямо с фермы — и за тобой.
— Как додумалась?
— Очень просто. Села на велосипед и поехала. Ты рад?
Юрка поцеловал Таню.
— Рад? — засияли ее глаза. — Вот и хорошо… А ты почему без вещей? Где они?
— На берегу. Шалаш видишь? Чем не табор?