Юрка рванулся к трамваю.
— Не нужен мне ваш «Тарзан»!.. Не хочу я вашего мороженого!
Ирина Ивановна споткнулась, опешила:
— Юра!.. Ты куда? Что я скажу матери?.. Вернись! Ты слышишь?
— Не нужна она мне… такая!! — крикнул Юрка. — Понятно? — И вскочил на подножку переднего вагона.
Трамвай тронулся…
…Мать вернулась домой засветло. Она была очень расстроена, а Юркой — недовольна до крайности.
— Зачем ты так сделал? — стала выговаривать ему. — Зачем нагрубил Ирине Ивановне и убежал?
— Я ей не грубил.
— Допустим… Хотя она сказала, что вел ты себя безобразно. Я не знала, куда деваться со стыда… Зачем, спрашиваю, убежал, обидел людей? Как додумался до такого?
— А ты… зачем? — Юрка старался не встречаться с матерью взглядом.
— Что — я?
— Зачем прогнала меня?
— Я тебя не прогоняла. Не выворачивай все наизнанку.
— Нет прогнала, — едва сдерживал Юрка слезы. — Сговорились между собой… вытурить меня куда-нибудь подальше… В кино выпроводили. Нужно мне ваше кино… ваш голый Тарзан… А теперь — я же и виноват.
Мать зарделась и сказала уже мягко, примирительно:
— Не выдумывай… всякие глупости. Никто не сговаривался. Это Ирине Ивановне пришло в голову. Ну и я… подумала, что в кино тебе будет интересней, чем с нами. А ты вон как всех отблагодарил. Удрал, скрылся… будто какой урка. Люди ждали нас, готовились, угощали, а ты… Мне было — хоть провалиться со стыда. И ты — как ты теперь будешь смотреть им в глаза?
— А я и не собираюсь.
— Не зарекайся, сынок. — Мать прислонила к себе его голову. — И не злись, пожалуйста. Давай поговорим спокойно и — по-взрослому… Я хотела тебе сказать, Юрик… на обратной дороге хотела сказать… Я выхожу замуж. Так что ты меня не стыди и не презирай… Да, выхожу. За Николая Ивановича.
Юрка холодновато отстранился:
— Я знал, что к тому идет.
— Знал? Тогда мне легче с тобой об этом говорить… Да, Юрик, я много думала и вот… решилась.
— Когда? — спросил он, будто срок имел для него какое-то значение.
— Скоро. На днях. — Мать присела на край кровати, вздохнула.
— Ну и выходи. А я к нему не пойду. Тут останусь… Или уеду куда-нибудь.
— Хочешь бросить меня? — обессиленно произнесла мать. — И тебе от этого будет легче, да?
— Не пойду к твоему Сердюку… Уеду в Устиновку. Пастухом наймусь в колхоз. И там буду жить.
— Ничего ты не понимаешь, сынок. Я ведь не о себе — о тебе больше думаю. Чтобы ты и школу хорошо закончил, и дальше пошел учиться. А ты… — Мать чуть не заплакала, но сдержала себя. — Ты бы хотел, чтоб я всю жизнь была одна?.. Прямо скажи: ты этого хочешь, да?
Нет, Юрка этого не хотел. Он понимал, что когда-нибудь, рано или поздно, мать может выйти замуж. Она еще молодая и красивая. Не вековать же ей одной, покинутой? Да пусть выходит. Но почему как раз теперь, этим летом, когда Юрка так ждал, что они наконец-то поедут в Устиновку? И почему именно за Сердюка? Чем он взял? И не красавец, и намного старше матери… Домом завлек? Дорогими коврами, хрусталем да мебелью? Нет, не должна мать позариться на это, она не из тех. Так почему же — Сердюк, а не кто-то другой?.. Все больше Юрку что-то настораживало в этом человеке. Не нравился ему Сердюк. Почему, чем — Юрка бы определенно не сказал, не смог, наверное, сразу объяснить, но — не нравился, хоть что тут поделай, хоть как переубеждай… Юрка задумался.