За весь вечер они не проронили ни слова. Свет в комнате не включали. Спать легли без ужина.
…На следующей неделе Сердюк перевез их в свой дом.
Доверчивые аисты прибрели к речке и стали кормиться на отмели, у кромки камыша.
От станции отошел пассажирский состав. Набрал ходу, прогремел по мосту, переброшенному через речку, и удалился в том направлении, куда и Юрке надо — за Днепр, на юго-восток украинской земли. Оно так-то — направление известно. А что там? Куда идти с поезда? У какого порога остановиться?.. Сейчас Юрка подумал об этом спокойно и рассудительно. Прийти ему, конечно, есть куда. На прежнюю работу, на любой участок шахтостроительного треста возьмут безо всякого, в тот же день. Своего — ну как не взять? К тому же — отслужившего солдата. По закону положено. Найдется и угол в общежитии, с этим тоже — никакой загвоздки. Для начала — чего еще нужно холостяку? А там понемногу все образуется, пойдет своим чередом. Пацаном, когда один остался, и то не пропал, выцарапался. Теперь — и подавно не пропадет. Или он не солдат, не мужик?..
Слева, выше того места по течению речки, где сидел Юрка, возник мальчишка с удочкой. Должно быть, вышел из-под железнодорожного моста, поэтому Юрка и не заметил, как он появился. Побрасывая снасть, мальчишка медленно, с остановками продвигался берегом. Старался он не напрасно. Хотя и не часто, но рыбешка клевала: нет-нет да и сверкнет, затрепещет на крючке. Вот удильщик подошел еще ближе, и Юрка узнал в нем своего знакомого — Диму, заядлого рыбака отсюда, с пристанционной окраины. Первый раз они невзначай встретились на речке, в «панском лесу», три года назад, после того виделись еще и еще, стали по воскресеньям рыбачить вместе и подружились. Летними днями Дима так и пропадал на речке, бывало — уходил далеко от местечка, но каждый выходной с утра объявлялся на берегу, напротив казарм. Настраивал, дотошно проверял две поплавочных удочки, — вторую он, понятно же, приносил для «дяди Юры», — не теряя времени принимался за промысел, таскал бубырей и поджидал, когда друга-солдата отпустят в увольнение. Из окна казармы, со второго этажа, Юрка сразу примечал фигурку терпеливого рыбака и, как только получал разрешение на отлучку, прямиком устремлялся к речке. «Ну что, клюет?» — еще на подходе спрашивал Диму. «Та… мелочь пузатая», — отвечал тот небрежно. Однако в его клеенчатой сумке кроме обычной мелочи — бубырей да плотвичек — обнаруживались то красноперки, то пара подъязков, то остроносый и прогонистый, как веретено, щуренок. Юрка поздравлял, хвалил сноровистого ударя, и тогда Дима вскакивал — нос кверху, чубчик торчком, азарт и хитринка в глазах — и кидался взахлеб рассказывать, как сумел изловить рыбин, а еще одна — здоровенная, сильнющая, и сравнивать нечего с теми, что в сумке, — чуть удочку у него из рук не выдернула, но он не растерялся, потянул изо Всей силы и наверняка выволок бы, поймал и эту, да она, холера, крючок оборвала, пришлось другой цеплять. Кажись, то был язь — тяжеленный, как поросенок… а может — и щука. У, в их речке — не гляди, что невелика, — такие щучины водятся — во, крокодилы! Утят хватают на плесах. Подкрадутся из глубины, из ямы — хап!.. и нету рыженького, только круги по воде… Рассказывал и показывал Дима с таким жаром, что даже уши его распалялись докрасна. Юрка выслушивал все без улыбки, без малейшей тени недоверия: не хотел обидеть напарника. Взяв удочки на плечо, они вдоль берега, знакомой, натоптанной стежкой, шли в «панский лес», — в тенистых заводях, под ярами, чаще и смелей брала рыба. Да если и не брала — они не скучали. Дима мог с неменьшим увлечением и подолгу смотреть, как «дядя Юра» рисует карандашом в альбоме, а полученные в подарок листы аккуратно складывал и прятал за пазуху, чтобы в целости и чистоте донести до дому, показать отцу и матери… Зимой Дима прибегал к военному городку на лыжах: «своего» солдата не забывал. Заметно подрос он за эти три года, повзрослел и уже заканчивал пятый класс. В их последнюю встречу, в день Первомая, Юрка угостил Диму мороженым в городском саду, подарил ему солдатский ремень и сказал, что скоро уедет — увольняют его. Дима загрустил… На тот случай, если больше не доведется в эти дни найти друг друга, они попрощались. Выходит — поторопились немного.