Село как село. Избы вразброс, между нами строчки изгородей; напротив колхозной конторы — одинокий журавль в небо глядит, будто стаи своей дожидается, чтобы с нею улететь; за речкой, на пустыре, деревянная школа в один этаж; правее — мастерские, электростанция, еще дальше — скотные дворы.
Три дня прожил здесь Доронин, молодой зоотехник, откомандированный в Гореку областной опытной станцией. Его прислали «изучить и обобщить положительный опыт передовой телятницы». Дабы показаться вовсе и не городским, поднимался он эти дни рано-рано и, посвечивая фонариком, чтобы в прорубь не угодить, шаркал по речке унтами, торопясь на ферму. Там он неотступно ходил за телятницей: смотрел, что и как она делает, сколько и какого корма дает бычкам, по-местному — боровчанам, смотрел — и записывал, спрашивал — опять записывал. Ровно в час он прерывался и шел обедать к управляющему отделением, у которого и койка была ему выделена. Похлебав щей и всласть отдохнув, Доронин возвращался к своему занятию.
Так — все три дня. Он даже проруби во льду пересчитал, — их было пять… Но хотя предметом его исследования определили положительный опыт и только, он не мог не заметить, что телятница — щуплая, как девочка, со взглядом притухшим и тихим голосом, — не очень рада ему, что устала она и от работы, и от гостей говорливых, дотошных, и от многих забот по дому, где тоже телята и поросята, а еще — внуков полная изба. Отвечала без интереса, слушала снисходительно и с неким сожалением, точно ждала от товарища их области других слов. Он и в самом деле намеревался расспросить ее, где она росла, кто были отец, мать и муж, как она живет и не нуждается ли в чем. Да на все это как-то не хватило времени. Теперь Доронин уезжал, не зная, скоро ли снова доведется заглянуть сюда и доведется ли вообще.
До района его обещал подвезти шофер кочевой автолавки. К назначенному часу Доронин вышел встречать машину.
День покидал межгорье. Солнце уже не грело, и воробьи приуныли: обседали резные оконные наличники, лепились к избам в надежде на их тепло. Детвору январский мороз на печку загнал, — улица пустынна. Где-то удар топора, скрип ворот, редкий голос; женщина с коромыслом навстречу. И опять никого.
Вот переулок, что ведет к речке. Он похож на длинный коридор: его стены — два плетня. От них — тени, а в глаза — солнце, и Доронин вначале не разглядел, кто там шагает впереди… Он бы так и прошел мимо, если бы девочка сама не тронула его за рукав.
— Ты чья? — спросил он. — Тебе домой не пора?
— А тебе? — насмешливо посмотрела она.