— А я тебе коников наловила. Для красноперок… Не прогоняй меня. Помогать буду.
— Нашлась помощница. Хватит, напомогала уже.
— Не прогоняй. Я больше так не буду.
— Куда тебя денешь? Сиди, — простил ее Юрка. — Только тихо мне. Поняла?
Юрка закинул удочку. На крючке заплясал первый бубырь. Танюха обе ладони подставила, — только бы Юрка доверил ей опустить бубыря в банку. Он снял рыбешку с крючка, подал Танюхе. Она улыбнулась благодарно и сказала робким шепотком:
— Давай мно-о-го поймаем. А то мамке дуже хочется рыбы.
— Она просила?
— Она никогда не просит. Я и так знаю.
— Поймаем, — уверенно посулил Юрка.
Для тети Веры он ловил бы хоть весь день. Юрка жалел ее: она тяжело болела, неделями не вставала с постели. Юркина мать почти каждый день проведывала тетю Веру, помогала прибрать в хате, приготовить поесть, прополоть или полить грядки в огороде. У тети Веры была чахотка, и говорили, что долго ей не прожить. Она и сама это чувствовала. Юрка навсегда запомнил, как она лежала в хате, подложив под лопатки высокие подушки, и странным, пугающим был на ее лице горячий румянец. Больная и вдруг — румянец… Однажды она в отчаянии оттолкнула подушки, поднялась, причесала перед зеркалом длинные черные волосы, приложила к щекам ладони, точно хотела погасить жар, и сказала Юркиной матери: «Что-то тяжко мне, Людочка. Не доживу до конца войны, умру… На кого Танюху покину? — Она походила по комнате; склонив голову, остановилась у окна. — Если умру — приюти ее. Ладно? Тогда я буду спокойная». Так она говорила потому, что мужа своего, Таниного отца Семена Непораду, не надеялась дождаться домой: на второй месяц войны он пропал без вести. «Не надо так, Вера, не хорони себя, — сказала Юркина мать. — Вылечат тебя, вот увидишь. Прогонят немцев, придет опять наша власть, поедешь в городскую больницу, полечишься как следует. А мы это время поживем с Таней, в твоей хате. Все будет хорошо, вот увидишь». Хриплый, отрывистый кашель затряс тетю Веру, и она опять легла в постель, прикрыла рот полотенцем, а когда отняла его от губ, — на нем Юрка увидел кровь. «Ну вот, Люда… А ты говоришь — вылечат… Мне б хоч трошки еще пожить. Может, Семен мой найдется…»
Тете Вере хочется рыбы? Ну конечно — они с Танюхой принесут.
— Наловим, — выбросил Юрка на берег очередного бубыря.
— Вот бы опять — красноперок, — вытянула Танюха шею, наблюдая за поплавком.
— Не загадывай.
Но сегодня большая рыба куда-то уплыла. Юрка менял наживу, закидывал и на середину плеса, и под камыши, — кроме бубырей выудить ничего не смог. Танюха устала ждать. Она слила воду из банки, заглянула в нее: