И тут из-за спины матери выскочила тетка Фекла.
— Людочка! Не бей! — взмолилась она. — Не бей, а то скалечишь хлопца. Он не виноватый, шо так вышло. Все они кидали гранату. Могло и в его попасть. Не бей, послухай меня! — И двумя руками вцепилась в тяжелый свиток веревки. — Не виноватый он.
Мать рванула веревку, попыталась отстранить тетку Феклу. Потом глянула на Юрку с болью и жалостью, как-то вдруг обмякла, опустилась на пол и заплакала…
Под вечер мать разыскала Нину Сергеевну, они вместе пошли в больницу и до утра просидели возле Тольки. Юрке мать сказала — ранка у него на голове не опасная, а вот что будет с глазом, насколько удастся сохранить зрение, врачи пока не знают, обещать ничего не смеют. Еще она сказала, что Нина Сергеевна простила Юрку и дозволяет проведать друга. И Толя тоже просит прийти.
Но больше Юрка его не увидел. На другой день Тольку увезли в городскую больницу, за пятьдесят километров. Глаз ему лечили долго. Забрав потом сына из больницы, Нина Сергеевна оставила его там же, в городе, — у родственников. А сама появилась в Раздольном только ради того, чтобы собраться в дорогу. Она продала хату и уехала из села навсегда.
Так весной сорок четвертого, уже перед закатом войны, Юрка потерял своего самого первого, самого лучшего друга. В ту пору он еще не осознавал, что потеря эта надолго оставит в нем боль и чувство горькой вины перед Толей. Нина Сергеевна — добрая отходчивая душа — простила его? Это еще не все. Сам-то он себе той вины не простил. И не простит никогда.
В школьные годы да и позже Юрка часто сожалел, что совсем утратил Толин след и связь между ними оборвалась. Очень хотелось узнать, где он, как живет, чем занимается. И когда Таня написала, что в Раздольное приезжала Нина Сергеевна, рассказывала про Толю — он работает инженером на большой сибирской стройке, — Юрка обрадовался: вот теперь-то он обязательно разыщет Толю, они обменяются адресами и глядишь — когда-нибудь, где-нибудь и встретятся. А еще бы лучше — жить, работать поблизости, если и не в одном городе, то где-то рядом, — чтобы часто видеться, чтобы не было между ними ни дальних расстояний, ни других препятствий. Наверняка, подумал Юрка, Толина мать переписывается с кем-нибудь из раздольненских своих знакомых, прежних соседей, там найдут ее адрес, а через Нину Сергеевну можно будет разузнать, где же, в каком сибирском городе живет Толя. И Юрка, не откладывая, написал в Раздольное, но не Тане, а тетке Фекле Черноштан. Долго колебался: посылать или нет свою фотографию? Была у него, уже армейская: после принятия присяги все из их отделения бегали к районному фотографу. Решился — вложил снимок в конверт. А чего тут такого? Он же — без всякого. Это же не Тане, а тетке Фекле.