Отсюда, со взгорка, было видно, как чадят хаты на правом берегу; отсюда заметили дымы у небосклона, по восточной и южной сторонам от Устиновки.
— Села палят, — сказала мать.
— Палят все подряд, — вздохнула тетя Вера. — Скоро — и наша очередь.
Сперва в степи, потом у ближних подходов к Устиновке ухнуло несколько раз. От мощных раскатов, показалось Юрке, даже вишни над ними качнулись. Сам же он постарался и виду перед Танюхой не показать, что холодком проняло его от этих взрывов.
— Наши бьют, — в полной уверенности объявил Юрка.
— А может… немцы отстреливаются, — сжалась, пригнула голову Танюха.
Возражать Юрка не стал — чем ей докажешь, непонятливой? Но сам все равно верил, что это наши громят фрицев, поддают огоньку.
Где-то в низах балки возник и вскоре сгустился рев моторов. Он стал подкрадываться к селу. Послышался тяжелый лязг железа.
— Танки! — встревожилась мать. — Селом идут… сюда.
— Скорей в погреб!.. Матрасы — с собой! — распорядилась тетя Вера.
По одному — Танюха и Юрка первыми — они нырнули под толстый земляной накат, в глухое, подопрелое чрево погреба, с паутиной и гнездами мизгирей по углам. Прикрыли за собой ляду, оставив лишь узкую щель — для притока воздуха и для того, чтобы тетя Вера, присев на перекладину легкой лестницы, могла наблюдать за улицей.
— Мам… ну что там, а? — переборов страх, полюбопытствовала Танюха.
— Танки… Ой, сколько их!
Что их много, целая армада, было понятно и без пояснений. Когда лязг и грохот приблизились ко двору, все кругом затрясло, судорожно заколотило. Задрожала кровля погреба, из-под нее, пугливо шурша, земля посыпалась. Попали холодные крупицы и Юрке за шиворот. «Ого, ревут. Ничего себе, — поежился он, отряхиваясь. — Возьмет один какой-нибудь, свернет во двор, увидит погреб, раздавит гусеницами крышу, крутнется на месте — и… блин от нас, всех тут похоронит. Ничего это немцу не стоит». Наверняка — так же думала, этого же боялась Танюха: сидела не дыша, уставясь на Юрку совсем черными в погребных сумерках глазами. «Девчонка — ладно. Сам-то хоть не дрейфи», — настыдил себя Юрка. Чтобы Таню успокоить, заодно и себя подбодрить, сказал как можно непринужденней:
— Ну и драпают. Галопом.
— Аха, — едва разжала губы Танюха.
— «Тигры»? — как знаток спросил Юрка тетю Веру.
— Хватает всяких, — ответила она. — Есть и «тигры».
— Хвост показали. Драпают фрицы!
— Помолчи, — одернула мать Юрку.
— А чего такого? — обиделся он. — Вроде они почуют… И не почуют. Я ж тихо.
— Все равно помолчи.
И Юрка догадался: страшат мать не танки, — они прогрохочут мимо, у них своя задача, кем-то предписанный маневр; своей неизвестностью ее страшат близкий вечер, предстоящая ночь да и не меньше того — завтрашний день. Уйдут немцы или еще останутся? Если останутся — на каждом шагу жди беды, бойся расправы…