Налетевший внезапно порыв тёплого ветра погладил по щеке, обнял за плечи, прикоснулся к ранкам на руке, залечивая их, и шепнул на ухо:
— Тс-с-с… Я с тобой.
Она распахнула глаза.
Небо вновь было голубым, вода в озере — тёплой, листья на деревьях — зелёными, и грустные мысли в голове постепенно растворялись.
Эмирин чувствовала его за спиной. И как же хотелось обернуться, прижаться, поцеловать… Но она не смела. Не теперь, когда она два года принимала в себя другого мужчину.
— Ри.
В голосе Нарро было столько нежности…
— Я звала тебя, да? — прошептала Эмирин, по-прежнему не смея обернуться. — Прости. Я не хотела.
Она почувствовала, как муж придвинулся чуть ближе. Она уже чувствовала тепло его тела.
— Я скучаю, Ри.
Губы Нарро легко коснулись её волос, и Эмирин вздрогнула. Неосознанно потянулась к нему, но почти сразу отпрянула.
— Посмотри на меня.
Она помотала головой и зажмурилась.
— Я прошу тебя, посмотри на меня.
Эмирин вздохнула. Удивительно, они знают друг друга столько лет, но она так же, как и в юности, не может отказать Нарро ни в чём. Она всегда и всё делала так, как он хотел.
Сделала и в этот раз. Обернулась — и почти упала ему в объятия, чувствуя, как родные руки крепко сжимают её талию, любимые горячие губы целуют в лоб и висок…
— Не нужно, — прошептала Эмирин, вцепляясь пальцами в его рубашку. — Я не достойна. Я…
— Не смей говорить про себя подобные вещи, Ри, — сказал Нарро строго и спокойно. — Я сам отпустил тебя, потому что знал, как важно нам обоим спасти Дрейка. И я люблю тебя. Оскорбляя себя саму, ты оскорбляешь меня, помни об этом.
Она улыбнулась, чувствуя, как сердцу становится легче. Он, как всегда, нашёл самые правильные слова. Самые-самые.
— Я нужна тебе? — спросила, чуть приподнимая голову.
— Нужна. Больше жизни нужна, — подтвердил Нарро, наклоняясь и целуя её.
И лес вокруг них запел. Запел такую знакомую и родную песню, которую они слышали уже миллионы раз на протяжении десятилетий, но которая никогда не сможет им надоесть.
— Нарро, — почти простонала Эмирин в губы мужа, чувствуя волну наслаждения, прошедшую сквозь её тело от одного этого поцелуя, потянулась к нему за большим — но проснулась.
Проснулась от ослепительной, обжигающей боли.
Дрейк сидел на ней верхом и обеими руками хлестал её по щекам. Опять приступ…
Эмирин перехватила его руки, прижала их к постели, приподнялась и прошептала прямо в искажённое лицо:
— Я с тобой, я здесь, я твоя. Слышишь меня, Дрейк? Я твоя. Нет никого, кроме нас. Я твоя. Твоя.
— Моя, — прорычал он, до боли впиваясь в её губы, прокусывая их и жадно слизывая выступившую кровь.