— Условия? — недовольно уточнил гость.
— Три, как в сказке, — мягко улыбнулась я, ничуть не тронутая его грозным голосом. — Во-первых, вы сами озаботитесь транспортом, чтобы я добралась до города и обратно. Во-вторых, не попросите меня об этом снова. В-третьих, не станете мне платить.
Если первые два условия мистер Кантуэлл встретил скептически заломленной бровью, то последнее наконец-то вернуло его лицу приятную симметрию: вторая бровь присоединилась к товарке на лбу.
— Будем честны друг с другом, — повторила я его слова. — Я живу на краю мангровой рощи, и у меня нет ни лошади, ни, тем более, автомобиля. Мне негде тратить деньги, мистер Кантуэлл, поэтому будет вполне достаточно вашей благодарности.
— Благодарности, — невыразительно повторил он, вернув лицу приличествующее выражение.
— Если, конечно, вы будете благодарны, — улыбнулась я. — Вас ведь предупреждали и об этом, не так ли?
Вместо ответа мистер Кантуэлл поднялся на ноги и поблагодарил меня сам — за чай, что, очевидно, означало, что его действительно предупреждали, но он не поверил и в это. Я не стала настаивать и уговаривать его задержаться. Вот-вот должен был начаться прилив, и я проводила гостя до его коня, успевшего вдоволь напиться и даже немного отдохнуть. Мистер Кантуэлл взлетел в седло, сдержанно пообещал прислать мальчишку с запиской и попрощался.
Я подняла ведро на веранду, внимательно проследила, как роскошный хвост жеребца и широкая спина его всадника скрываются среди мангровых зарослей, и снова спустилась вниз.
Под домом земля была едва-едва влажной. Как раз настолько, чтобы в ней превосходно отпечатались следы и коня, и мужчины. Я бережно срезала острой лопаткой и те, и другие, чтобы отнести их на чердак. Затем вернулась в столовую, взяла чашку мистера Кантуэлла и протерла ободок белым платком. На резной спинке стула, к моему разочарованию, не осталось ни волоска.
Надо же, такая грива, а ничего не выпало!
Я снова выскочила на веранду, рассчитывая заглянуть под дом и отыскать хотя бы волоски из гривы или хвоста коня, но вода уже плескалась на уровне второй ступеньки, поднимая привязанную одноместную лодку. С досадой ругнувшись, я уже собиралась вернуться ни с чем — но тут же с торжеством вытащила из узкого стыка перил несколько коротких черных шерстинок. Привычный к регулярному уходу конь, не обихоженный скребком после прогулки, решил почесаться самостоятельно — что мне было только на руку.
Собрав свою сегодняшнюю добычу на чердаке, я завернула ее в старую газету, размашисто подписала: «Кристиан Наронг Кантуэлл, эсквайр. Придет просить пошептать над его конем во второй раз» — и аккуратно сложила в стройный ряд к прочим газетным сверткам.