— Он со своими сестрами и матерью пропал во время войны со Свободными княжествами, — продолжил Нисаль-ага, не выказывая никакого удивления: похоже, Шади вел себя так постоянно. — Отыскать удалось его одного. Рашед-тайфа полагает, что они попали в плен, и мальчик видел… многие вещи, которые и взрослый не всякий вынесет. Он ни с кем не разговаривает и бросается на любого, кто подходит слишком близко, а за отсутствием противников кидается на прутья решетки.
Я нервно сглотнула и шагнула было к клетке, но Абдулахад-ага, без которого мне отныне не дозволялось покидать гарем, схватил меня за локоть, заставив остаться на месте.
— У мальчишек такие длинные руки, — хмуро сказал он, покачав головой. — А тебя вызвали сюда вовсе не для того, чтобы его жалеть. В жалость он все равно уже не верит.
А Шади впервые дал понять, что слышит наш разговор: бросил взгляд через плечо и злорадно оскалился. Зубов у него не хватало, и я наконец-то сообразила, зачем он здесь: лекарей мальчишка, должно быть, тоже не подпускал — и не подпустил бы еще долго, а помощь ему явно требовалась как можно скорее.
— Вы хотите, чтобы я воспроизвела заклинание на нем? — все-таки переспросила я.
Нисаль-ага печально вздохнул:
— То, что делают с рабами-саклаби, противно самой человеческой природе, и недобросовестные творцы заклинаний, несомненно, должны быть искоренены, как и нечистые на руку торговцы. Но иногда забвение — лучший подарок.
Оскал сполз с лица Шади, уступая место шоку, страху и — почему-то злости.
— Зверь! — хрипло выкрикнул мальчишка и вцепился в прутья решетки, яростно тряхнув тощими руками. — Он заодно со зверем, хочет, чтобы я забыл!
Нисаль-ага замер: похоже, это был первый раз, когда Шади заговорил.
— Спроси его про зверя! — настаивал он, и нездоровая хрипотца постепенно уходила из его голоса, сменяясь юношеской ломкостью. — Пусть расскажет про когти! Про клыки! И про кровь, сколько же крови!.. — с каждым словом он говорил все громче, пока не зашелся беспрерывным криком, постепенно переходящим в неразборчивый скулеж.
Только недюжинным усилием воли мне удалось не зажать уши: слушать это было невыносимо.
— О каком звере он говорит? — все-таки спросила я.
Нисаль-ага недоуменно развел руками.
— Не имею ни малейшего представления. Отряд Рашеда-тайфы нашел его, когда выезжал за город на соколиную охоту, может быть, мальчик увидел чью-то добычу, и это стало последней каплей? После того, что с ним случилось, немудрено забояться одного вида крови.
Лично мне казалось, что последней каплей для него стало как раз заточение во дворце: Шади схватился за голову и мерно покачивался в клетке, упираясь коленями в решетку на каждом движении.