— Это что, был вопрос? — в притворном гневе нахмурился Рашед-тайфа и перебросил апельсин из руки в руку. — Ну-ка, зажмурься!
Я прикрыла глаза, продолжая тайком наблюдать за ним из-под опущенных ресниц.
Или не тайком — потому что он тяжело вздохнул и без предупреждения завязал мне глаза моим же шарфом, не тратя времени на выяснение отношений и рассуждения о точности выполнения приказа. Я тут же потянулась к непрошенной повязке — и получила по рукам.
— Зачем это? — нервно спросила я, вертя головой.
Вопреки ожиданиям, он оказался у меня за спиной — и так близко, что от ответа у меня волосы на затылке зашевелились, а по пострадавшей шее вниз хлынула колкая волна предательских мурашек:
— Потому что мне нужен хороший работник, достаточно педантичный и въедливый, чтобы не упустить ни единой детали при сверке гильдейских каталогов, — доверительно сообщил тайфа, — а не нарушитель границ, обеспокоенный тем, что его хозяйку во дворце обижают. Помолчи и не вертись. В конце-то концов, ты же не можешь не знать, что будет с твоим Малихом, если он и правда проберется в гарем!
Спрашивала я вовсе не об этом, но угроза заставила нервно дернуться и застыть, как пустынный суслик. Однако с первой частью приказа у меня так и не сложилось.
— Главное, чтобы он сам об этом догадывался, — брякнула я и протестующе замычала в жесткую мужскую ладонь, без лишних сантиментов зажавшую мне рот.
И тут же и правда затихла: так, по крайней мере, можно было услышать, какую мелодию будет наигрывать магия тайфы. Он же, убедившись, что больше комментариев не последует, медленно выдохнул и убрал руку.
В воцарившемся молчании было слышно, как шуршит расшитая одежда тайфы, журчит вода в фонтане и назойливо жужжит какая-то мошка, привлеченная то ли плотным фруктовым ароматом, то ли теплом человеческих тел; солнце давно скрылось за горизонтом, и на город опускалась ночная прохлада.
На контрасте с ней прикосновение к шее, горячее и влажное, было таким неожиданным, что я вздрогнула еще до того, как кожу защипало — нестерпимо и резко.
Кажется, никаким магом тайфа не был. Разве что форменным злодеем.
Потому что, смазав пострадавшее место каким-то непонятным снадобьем, быстро отстранился и, конфисковав у меня остатки апельсина, самым злодейским образом отправил меня на женскую половину, так и не объяснив, что же это такое было.
Естественно, первое, что я сделала, едва оказавшись в своей комнате, — бросилась к зеркальцу в тяжелой медной оправе.
Увы, зеркало оказалось под стать господину и хозяину и не отразило ничего, что могло бы приковать внимание. Растрепанная темноволосая девица с горящими от любопытства глазами и продолговатыми мозолями, кольцом охватывающими загорелую шею. И кожа на носу облупилась после дня на солнце, красота сказочная…