— Нельзя сказать, что у правителей не бывает искренних, преданных и совершенно бескорыстных друзей, но власть дает многое: те самые деньги, необходимые на лечение гипотетическим родителям, право подписывать вольные для гипотетических детей… и ничуть не гипотетическую возможность поступать «правильно». То есть так, как кажется правильным… и до тех пор, пока мои представления о правильном будут совпадать с представлениями Нисаля, он будет верен. Но я не узнаю, когда он посчитает, что я преступил черту. Нисаль осторожен и хитер… — он качнул головой, будто соглашаясь с собственными мыслями, и рассеянным, бездумным жестом убрал мне за ухо прядь волос, выбившуюся из прически, кажется, вовсе не заметив, как я вздрогнула от прикосновения. — Я ничего не потеряю, если лишний раз тайно проверю, на моей он стороне сейчас — или уже нет. А вот если отмахнусь от предупреждений, то рискую лишиться придворного чародея — или чего-нибудь еще, может быть, даже более важного.
Я не нашлась, что ответить.
Рядом со мной с детских лет нерушимой стеной стояли папа и Малих, и я знала, что могу рассчитывать на них — во всем. Спонтанный взрыв свитка обрушил не только мастерскую — но и мою готовность всецело довериться кому-то, безоглядную веру во всесильного родителя и безусловную поддержку.
Но Малих остался со мной, и это уже значило многое. А вот как жить, точно зная, что рядом с тобой нет никого, кому важен лично ты, а не то, что у тебя есть…
— А вот что нужно предложить тебе, чтобы ты захотела свергнуть меня? — вдруг спросил тайфа и с шутливым любопытством задрал одну бровь.
Только взгляд остался отчаянно серьезным.
— О, это легко, — с нарочитым весельем отозвалась я. — Заклинание абсолютной рессурекции.
Когда Рашед расслаблялся и переставал следить за мимикой, наблюдать за переменами выражения его лица становилось сплошным удовольствием.
— Абсолютная рессурекция невозможна, — с недоверчивым удивлением отметил он, приподняв голову с поддерживающей ее ладони. — Магией можно сохранить мертвое тело, но ни одно заклинание не вдохнет в него жизнь — скорее убьет самого заклинателя. Разве этому не учат любого одаренного?
— Учат, — с невеселой усмешкой подтвердила я.
Да и тело не сохранилось. После такого-то взрыва…
До Рашеда наконец дошло — он недоверчиво мотнул головой и нахмурился, но менять тему на менее щекотливую, к моему удивлению, не стал:
— Ты никогда не задумывалась о том, чтобы найти настоящих родителей?
— Нет, — решительно ответила я и, не дожидаясь обескураженных вопросов, пояснила: — Я не просто так оказалась у караванщика, у которого меня выкупил мастер Мади, мой господин. Пустыня не знает жалости; арсанийцам пришлось о ней забыть, чтобы выжить. Детей без дара принято оставлять позади, покидая стойбище, чтобы не отравлять кровь общины.