Прежде чем перейти к догадкам, Раинер укоризненно посмотрел на первый медяк, и я, смутившись, вернула монетку в его кошель.
- Хочешь сказать, что второй нахцерер — неосвещенный Небом? — предположил десятник, удовлетворившись возвращением медяка. — И утихомирить его может только эта колдовская монета?
- Это, конечно, только предположения, — задумчиво кивнула я. — Но, если я правильно помню, на столике в его хижине не было ни одной тангаррской монеты, а он явно что-то выискивал… может, как раз медяк для мельникова сына?
Раинер нехорошо прищурился.
- Значит, он знал про обоих! И ничего не сказал ни градоправителю, ни настоятелю…
- Может, просто не успел, — пожала плечами я и поежилась. Дождь охотно забирался за шиворот, и от ледяной сырости не спасал ни любезно предоставленный храмовником бок, ни его рука, плотно обнимающая за плечо.
- Ладно, — добродушно усмехнулся Раинер. — Идем обратно. Нам еще голову варить.
Я кивнула и резко обернулась, уловив краем глаза движение где-то в стороне — но сына Старшого уже и след простыл.
Что ж, может, хозяин Мертвого квартала и придумает что-нибудь, чтобы сохранить своих детей, кто знает…
Лично ко мне умные мысли приходили в самый неподходящий момент.
На востоке смущенно розовела полоса солнечного света, наконец-то почтившего своим присутствием отсыревший город. Из крошечного окошка чужой кельи открывался не слишком обширный вид, но небо вроде бы прояснилось, и можно было рассчитывать, что хотя бы сегодня обойдется без дождя.
- Раинер! Ну Раинер же!
Десятник оторвал бессмысленный взгляд от кусочка неба под потолком, проморгался, сгоняя остатки сна, и сфокусировался на мне. Я неловко переступила с ноги на ногу, на всякий случай еще придерживая хлипкую дверь его кельи — вдруг все-таки придется драпать? Но Раинер только подскочил и потянул тощее одеяло на плечи.
- Ты что здесь делаешь?!
- Тебя бужу, — призналась я, завороженная этой внезапной стыдливостью.
Десятник зажмурился, сел и потер лицо ладонью, откинувшись спиной на стену кельи. Одеяло он все-таки отпустил, и оно благополучно сползло до пояса, но ничего крамольного мне не открылось — все та же нижняя рубаха, ветхая и застиранная, с грубой шнуровкой у ворота.
- И зачем? До побудки еще уйма времени… тебя никто не видел?
Вообще-то я специально выждала, чтобы ежечасный патруль скрылся за поворотом, и только потом вышла в коридор, но от пакостной улыбки не удержалась.
— А, ты переживаешь, что думают братья по вере про твой обет?
- Уже нет, — обреченно вздохнул Раинер. — Наверняка весь монастырь твердо уверен, что я его нарушил дня этак два назад, просто настоятель слишком занят для воспитательных бесед с личным составом. Так зачем ты меня разбудила?