Олег осмотрел пространство перед собой. Перед ним был безлесый склон, на котором невозможно укрыться. Плохо заметная извилистая тропа поднималась к седловине. Это и есть перевал. Слева от него каменная гора с бело-рыжими плешинами оползней. Справа почти такая же гора, но значительно выше, и, может быть, от этого казавшаяся еще более неприступной. Он посмотрел на часы. Третий час дня. Странно. Бизон говорил, что до перевала сутки ходьбы, а он дошел всего за несколько часов. Вряд ли разведчик мог так сильно ошибиться. Значит, это еще не перевал? А если перевал, то не тот. Или он, увлекшись игрой в преследование, потерял направление?
Горбун успел уйти достаточно далеко и теперь казался маленькой козявкой. Олег отошел подальше за деревья и смотрел, как тот все ближе подбирается к накрывшему перевал облаку. Наконец боевик скрылся в мутной белой пелене. Его не было видно минут сорок. Наконец он вынырнул из облака и замахал рукой. Вскоре на тропинке появился бородач. Один автомат он нес на груди, второй висел на плече.
Пользуясь вынужденной паузой, Олег поел и отдохнул, с сожалением поняв, что добраться до тушенки ему пока что не судьба — вскрыть банку ему просто нечем. Ни ножа, ни открывалки у него не было, а другие известные ему способы справиться с жестянкой были слишком шумными. Придется потерпеть.
Здесь, у подошвы горы, сколько он ни вслушивался, он не мог уловить звуков стрельбы или взрывов. Может быть, Бизон и его парни уже прекратили бой, а может быть, сюда эти звуки просто не долетали.
Поднимавшийся по тропе бородач тоже скрылся в облаке. Прошло с четверть часа, прежде чем Олег решился идти следом. Он подумал, что было бы неплохо обойти боевиков, обогнув гору. Но этот путь наверняка был намного более длинным, не говоря уже о том, что несравнимо более сложным. К тому же он подумал, что вряд ли эта парочка сейчас села в засаду. А если и так, то их возможности для наблюдения были сильно ограничены; пока они находятся внутри облака, сильно напоминающего дымовую завесу, они лишены возможности видеть дальше, чем на несколько десятков метров.
Выйдя на тропу, он шел и ждал выстрелов, больше смотря не себе под ноги, а по сторонам в поисках подходящего укрытия, цепляясь взглядом за каждый валун, за каждое углубление, хотя умом понимал, что если по нему начнут стрелять сверху, то никакое укрытие ему не поможет. Оттуда, с высоты полутора-двух сотен метров, он виден, как таракан на лысине у карлика.
Но до границы облака, которое, на его счастье, не слишком спешило уплыть с облюбованного склона, он добрался без приключений. Войдя в белую муть, он с первых шагов почувствовал промозглый холод. Он впервые в жизни оказался внутри этого небесного образования и даже не предполагал, насколько тут может быть холодно. Видимость здесь была даже меньше, чем он предполагал. Метров пятнадцать, двадцать от силы. Но тропа под ногами была видна хорошо. И склон тут был не такой крутой — нечто вроде ступени или террасы.