Из Москвы до родного города он доехал на дневной, полупустой электричке. Сейчас перед ним встало такое количество больших и маленьких проблем, что не ясно, с какой начинать. Сначала нужно попасть домой. Помыться, переодеться. Ключей от квартиры у него, конечно, не было. Из тех вещей, с которыми он приехал в Чечню, у него остались только форменные ботинки и стираные-перестиранные трусы с дырками; хорошо еще, что с собой взял новые, купленные за день до отъезда. Из документов — одна справка, из одежды — снятая с мертвого Мамеда форма, из вещей — его же наручные часы, зажигалка и почти пустая пачка сигарет. Вот и все богатство.
Выйдя на платформе, он посмотрел вдоль нее, высматривая патруль. Неизбежно придется многократно объясняться. Впрочем, это его не сильно пугало. Прокурор сказал, что начальство о его возвращении предупреждено, и он даже с облегчением оказался бы сейчас в отделении. Он рассчитывал, что за считанные минуты его личность установят, связавшись с Плещеевым или с дежурным по отряду, тот пришлет за ним машину, и тогда он по крайней мере приедет в дом тещи Виктора не как непонятно кто, вроде Максима Перепелицы, а по меньшей мере официально признанным человеком.
Но ни на платформе, ни рядом людей в форме не наблюдалось, если не считать солдата, перебиравшегося через пути с сумкой в руках. В том направлении, за забором, была строительная база, где всегда, сколько он себя помнил, работали стройбатовцы, бегавшие в станционный магазин за водкой, конфетами и свежим хлебом.
С полминуты потоптавшись, он отправился на площадь, к остановке автобусов. Придется почти через весь город добираться своим ходом. Постояв на остановке минут двадцать, он начал испытывать настоящее нетерпение. Когда на противоположной стороне площади показался желтый УАЗ с продольной синей полосой, он едва не бросился в ту сторону и удержало его только соображение о том, насколько нелепо он будет выглядеть. А через несколько секунд машина свернула в боковую улочку и скрылась. Олег покосился на стоявших вокруг него теток с сумками и мужиков, большинство из которых были, как любил говорить малопьющий отец, под банкой. Наконец автобус подъехал, и он влез в него в потной и суетливой толпе, сумев занять стоячее место в углу, где его немедленно прижали распухшей клеенчатой сумкой, на которую уселась старушка в зеленом шерстяном платке на голове. До дома Валерии Осиповны и Виктора Павловича на автобусе было ехать минут двадцать, на машине пять, но сейчас он проехал полчаса, прежде чем вышел на нужной остановке.