.
В Америке и Европе большинство христиан всячески открещиваются от насилия активистов наподобие Тимоти Маквея и Андерса Брейвика, хотя оба и заявляли, будто защищают христианский мир. Оба террориста-христианина платили им тем же, считая обычные церкви слабыми и беспомощными. Брейвик, хотя и не видел в них смысла, на суде объявил себя «христианским воином», чья цель – «предотвратить дехристианизацию Европы»[631]. Это его презрение к обычному христианству разделял и Маквей, чей учитель, Уильям Пирс, в романе «Дневники Тёрнера» замечал, что «жидовская зараза в христианских церквях, насквозь пропитавшая даже пасторов, дошла уже практически до предела»[632]. И далее Пирс говорил, что либеральное духовенство гораздо меньше печется о христианском учении, чем об «исследовательских „грантах“ от правительства, медалек в каких-то там „братствах“, гонорарах за публичные выступления и одобрительное сюсюканье в прессе». Еще более желчно, впрочем, он поносил консерваторов, которых звал «величайшими в мире трусами». Переходя от упреков к прямым оскорблениям, Пирс заявлял, что трусость большинства консерваторов-христиан «уступает только их тупости»[633]. По словам Пирса, лишь очень немногие христиане, подобно его персонажам, видели, что ключевую роль в «разложении и развращении христианского мира» играет именно правительственная система, и что для зарождения подлинного христианства ее требуется уничтожить на корню[634].
Напряжение между воинственными активистами и основной частью верующих имеет место почти во всех религиозных традициях. К примеру, в иудаизме на момент убийства Ицхака Рабина лидеры ортодоксальных иудеев в Израиле выражали сомнение, что религиозную санкцию на такой поступок мог бы дать хоть один раввин – и поразились, узнав о существовании нескольких рабби, которые и в самом деле одобрили убийство другого еврея, основываясь на моральных прецедентах традиционного закона. Как сказал мне один воинствующий еврейский активист, раввинский истеблишмент в Израиле – «трусы, удобно устроились и боятся раскачивать лодку» в отношении политических вопросов, которые им в соответствии со своими убеждениями первыми же следовало бы продавливать[635].
Настолько же маргинальны были и прочие радикальные исламские группы помимо ИГИЛ. В Нигерии группу «Боко Харам» из мусульманского духовенства не поддерживал почти что никто, а тех, кто выступал против него, ждала смерть. В 2014 году главари движения, недовольные отсутствием поддержки со стороны большинства мусульман, объявили «истеблишменту» войну, и боевики стали нападать на верующих в мечетях в северной части страны; особенно же чудовищной была унесшая сотни жизней атака на Великую мечеть в Кано в ноябре 2014-го. У ХАМАС была поддержка среди духовенства – шейхов и мулл, которые давали ему религиозную легитимацию и к тому же пользовались в палестинском обществе большим уважением, – однако далеко не все мусульманские иерархи Палестины одобряли то, что он делает, и сам он к тому никогда не стремился. Первый теракт во Всемирном торговом центре провела группа, связанная с единственной в Нью-Джерси мечетью и радикальным шейхом Омаром Абдель Рахманом. Другие представители мусульманского духовенства в районе Нью-Йорка его сторонились, а случись им выступить с критикой, как последователи шейха тут же переходили в атаку. Из-за протестов более умеренных членов мечети Абу Бакра в Бруклине Махмуд Абухалима, по некоторым сведениям, даже планировал там переворот в руководстве