Хотя некоторых колеблющихся активистов такие угрозы отрезвить и способны, весьма сомнительно, чтобы стратегия «плохого полицейского» хорошо работала в отношении тех, кто предан своему делу больше. Как показывают рассмотренные в этой книге примеры, большинство вовлеченных в терроризм активистов думают, будто мир и так уже охвачен войной, и не ждут от врага никакой пощады – гораздо удивительнее было бы, поведи он себя иначе. Поэтому если угрозы дополнительного наказания за соответствующую деятельность их и сдерживают, то крайне плохо. Иногда бывает и так, что жесткий отпор правительства только подзуживает активистов, поскольку льет воду на мельницу их собственного видения мира как поля боя между силами сакрального и профанного. После парижских терактов в 2015‐м сторонники ИГИЛ, к примеру, будто бы даже надеялись на мобилизацию войск.
В качестве примера успешной острастки террористов иногда приводят Ливию. В середине 1980‐х считалось, что Ливия укрывает мусульманских активистов, ответственных за обращенные против США теракты в ряде стран. В 1986 году Штаты атаковали местного лидера, президента Муаммара Каддафи, с воздуха, и даже убили кого-то из его семьи – но сам он выжил. На следующее десятилетие количество приписываемых Ливии атак на США заметно уменьшилось. Однако и в этом случае есть причины усомниться в эффективности воздушных ударов. Согласно «Хронологии международного терроризма» RAND и Сент-Эндрюсского университета, в течение двух лет после этих атак число связанных с Ливией терактов против США даже возросло: пятнадцать в 1987 году и восемь в 1988‐м[662]. Ужаснейший из направленных на США терактов, в которых была замешана Ливия, а именно трагический взрыв рейса 103 Pan American World Airways над Локерби, который унес жизни 259 человек, произошел в декабре 1988-го. Как явствует из заявлений Каддафи в 1998 году, введенные против Ливии экономические санкции оказались эффективней военных мер. Обозлившись, что другие арабские страны не стали лоббировать отмену бойкота, он разорвал с ними всякие отношения[663]. Но достоверных свидетельств, что он и другие спонсоры международного терроризма испугались американских демонстраций военной мощи, все-таки нет.
В некоторых случаях, правда, возможно, что одни террористы пугали других: масштабы разрушений иногда бывали так велики, что даже слишком наглядно показывали, что именно может значить это символическое насилие. После того, как Тимоти Маквей воплотил в жизнь кровавый образ из «Дневников Тёрнера», взорвав в 1995 году федеральное здание в Оклахома-Сити, насилие со стороны христианских ополчений в США заметно пошло на спад. Или, после того как в 1994 году Пол Хилл убил врача во Флориде, преподобный Майкл Брей говорил, что активистским кругам нет нужды делать что-то подобное. В 2009‐м Брей хотя и одобрил убийство «абортника» доктора Джорджа Тиллера в Вичите, штат Канзас, Скотт Редер – убийца – находился вне его непосредственного круга общения. В иных случаях озарение настигало активистов на полпути, когда они уже готовились пустить в ход насилие. Ряд добровольцев ИГИЛ в Ираке и Сирии, когда их назначали на роль «живых бомб», вместо этого пытались бежать. Как рассказывал христианский активист Керри Нобл, которого отправили взорвать гей-приход в Канзас-Сити со всеми находившимися там верующими, перед тем как активировать бомбу и уйти, он на несколько минут присел на скамью и серьезно задумался, чего он этим добьется: «И я не видел ничего, кроме изувеченных тел и оторванных конечностей», – вспоминал он. Потрясенный и отрезвленный, он вышел из церкви; чемодан с бомбой остался при нем