.
Искать компромисс
Третий способ реагировать на терроризм – противоположность двум первым, то есть победе над ним и внесению раскола в ряды террористов: он предполагает, что в некоторых отношениях активистам идут навстречу – как правило, по итогам неких переговоров. В этом смысле терроризм используется как козырь, чтобы добиться политических выгод. Считается, что именно такая позиция стоит за терактами смертников в палестинском конфликте, и вполне может быть, что их больше не будет, когда и если Израиль удовлетворит политические требования палестинцев. Что остается неясным – так это на сколь значительные уступки придется пойти, чтобы остановить взрывы: признание Палестинской автономии – позиция реалистическая, совершенная же ликвидация государства Израиль – нет. Одним словом, неясно, насколько эти требования радикальны. На мой вопрос, могут ли евреи и мусульмане гармонично сосуществовать в области, которую он называл Палестиной, лидер ХАМАС доктор Абдель Азиз Рантиси ответил, что могут, но только не при текущем раскладе. «Израильское владычество над палестинской землей», по его словам, неприемлемо, однако же оба сообщества смогут жить в мире, если ситуация переменится и территория перейдет к палестинским арабам[665]. «Наш народ примет евреев как желанных гостей», – заявил Рантиси, добавив, что не питает к ним ненависти как таковым и обязуется не притеснять их, «когда мы, арабы, окрепнем»[666]. Он надеялся на исход наподобие того, что имел место в ЮАР, когда Израиль, Газа и Западный берег соединятся, а вынужденным покинуть регион палестинцам дадут вернуться. Поскольку арабы составят в нем большинство, Рантиси согласился бы даже, чтобы такой объединенный регион управлялся демократически – но назывался бы уже не Израилем, а как-то иначе.
Подобное решение устроило бы арабов как внутри, так и вне ХАМАС. Говорить, что израильские евреи относятся к нему без энтузиазма, очевидно, излишне. С учетом этого, а также значительного военного превосходства Израиля, могут ли радикальные палестинские мусульмане добиться своего хотя бы отчасти? Со стратегической точки зрения, как я уже отмечал выше, теракты обычно непродуктивны и редко ведут к изменению расклада сил. Если кто-либо не готов возлагать надежды на следующее и так далее поколения (а доктор Рантиси заявлял, что готов), действиям в символическом плане следует предпочесть стратегическое планирование, нацеленное на немедленное или же постепенное достижение реальных целей. Для революционных перемен необходимо хорошо организованное массовое движение, как в Иране, либо действенная военная сила, как в Афганистане. Изменений можно добиться также и путем политического давления – как это было в Судане и Пакистане, где режимы капитулировали перед идеологиями религиозных националистов и случился поэтапный, но фактически бескровный государственный переворот. Но ни в одном из этих случаев, как уже говорилось, первичные средства обретения власти не включали терактов.